Моя душа темнеет. Кирстен Уайт

низкие скамьи с подушками. Рядом с фонтаном на одной из дюжины роскошных подушек восседал мальчик.

      Он радостно захлопал в ладоши и встал.

      – Вот вы и здесь!

      – Где мы? – спросила Лада.

      – В моих покоях!

      – А кто ты такой, чтобы пользоваться таким уважением дьявола?

      Раду ткнул ее локтем. Мальчик озорно улыбнулся.

      – Я – сын самого дьявола. Мехмед Второй, сын Мурада.

      – Матерь божья! – выдохнул Раду, схватился за живот и низко поклонился. Он надеялся увидеть этого мальчика снова, часто думал о нем с момента их встречи, представлял, как они подружатся. И вот это случилось. Лада угрожала ему, оскорбила его отца, и, несомненно, продолжит делать и то, и другое. Страх Раду сменился усталой покорностью. Лада его погубит, и эта смерть будет быстрой и скорой.

      – Я велел привести вас сюда, – Мехмед пренебрежительно махнул рукой. Раду взглянул вперед из-под опущенных ресниц и увидел за этой залой еще одну огромную комнату и несколько дверей.

      – Да, поздравляю, – сказала Лада. Она не двинулась с места с того самого момента, как узнала, что они находятся в покоях сына султана. Она стояла, широко расставив ноги, и в этой позе не было ни уважения, ни почтения. – Но почему мы здесь?

      – Потому что я ненавижу Халил-пашу и своего кузена.

      Лада раздраженно покачала головой.

      – И кто же твой кузен?

      Раду вздрогнул от ее тона и выпрямился. Не было никакого смысла продолжать кланяться, если Лада собиралась обречь их обоих на верную смерть.

      – Кто? Твой суженый, кто же еще? Мужчина, язык которого ты собираешься отрезать и проглотить. – Мехмед откинулся на бархатную подушку, огромную, как лошадь, и расхохотался. – Я думал, он описается! Его так унизили! Да и кто – девчонка! Он – гадкий и подлый. Я еще никогда так не веселился, как сегодня.

      – Я думал, Ладу накажут, – Раду с надеждой сделал шаг вперед.

      Мехмед покачал головой и закинул ногу на другую подушку.

      – Нет. Я потребовал, чтобы ее – и тебя тоже, полагаю, – привели ко мне. Меня отправляют обратно в Амасью управлять этим городом. Подозреваю, это делается скорее для того, чтобы убрать меня отсюда, потому что отец не может найти мне применения, а мой наставник, мулла Гюрани, – тот, что впустил вас сюда, – не ладит с Халил-пашой.

      Лада нетерпеливо притоптывала. Раду ущипнул ее, но она резко убрала его руку.

      Мехмед щелкнул пальцами.

      – Ах, да! Почему вы здесь: я попросил, чтобы вы отправились со мной в Амасью в качестве моих компаньонов.

      Лада села на подушку, ближайшую к двери, и вздохнула:

      – Значит, меня все же накажут.

      – Она не имела этого в виду! – Раду посмотрел на нее во все глаза, потом перевел взгляд на Мехмеда, стараясь не выдавать своей надежды, написанной у него на лице. Прочь отсюда! Прочь от учителей и главного садовника! С Мехмедом, с мальчиком из сада, который, возможно, в итоге станет его другом. Ему болезненно и страстно хотелось узнать Мехмеда поближе.