Воин ПрАви. Евгений Косенков

вышел из комы. Жаль, надо было убить там, в больнице. А с другой стороны есть шанс сразиться и убить. Ждать ты меня будешь только у места клада. Тем более хорошо. Маячок в данной местности не помешает. Ну, а как встретить тебя, Валуй, надо хорошенько подумать».

      ВорОта прилег недалеко от костра, спрятав в рукаве метательный нож и подложив пистолет у изголовья.

      Над оврагом медленно плыла полная луна со странной и непонятной ухмылкой. Утро было уже недалеко.

      АНЮТА

      Откуда-то издалека Валуй услышал голоса, которые становились все четче и явственней. Грудь пылала, губы пересохли, сил не было. Он с трудом приоткрыл глаза. Вокруг стоял полумрак. Привыкнув, Дмитрий разглядел маленькую комнатку крестьянской избы. Рядом с ним, на табурете, стояла небольшая бадья с чем-то и деревянный ковш с водой. Руки ослабли настолько, что невозможно было приподнять. Вместо голоса хрип. Он закрыл глаза и опять погрузился в темноту.

      Когда снова пришел в себя, то прямо перед собой увидел темные глаза и четко очерченные тоненькие губы. Заметив его пробуждение, девушка отшатнулась, и с силой сжала в руке мокрую тряпку.

      Валуй долго и пристально разглядывал темноволосую девушку, а потом тихо прошептал, правда слова получились непонятными, но она их поняла и подала ковш с водой. Одной рукой довольно легко приподняла его, другой приставили питье ко рту.

      Сразу стало намного лучше.

      – Как зовут тебя, красавица? – тихо спросил Валуй и улыбнулся.

      Девушка засмущалась и отошла к выходу.

      – Анютой прозвали.

      В это время зашел седой, с длинной бородой старик в холщовой рубахе, выпущенной поверх штанов и, зыркнув на девушку, велел уйти.

      Затем, не спеша, подставил другой табурет поближе к постели, присел и долго сверлил Валуя колючими изучающими глазами. Дмитрий выдержал испытание.

      – Добре, – прошамкал старик. – Чьих будешь, князь? Старых, али новых?

      Дмитрий улыбнулся.

      – Все- то ты, дед, хочешь узнать сразу. Тебе не все равно?

      – Мне все одинаково. Я – волхв, мое дело простое. Поставлю тебя на ноги, а дальше будь, что будет. А какого ты роду- племени мне знать не надо.

      – Воин я. Не обижайся, дед.

      – Какие обиды? Только крови русской пролито столько, что три дня Дон ей тек. Настали времена, о которых предупреждал дед отца, а отец меня. Не внешние враги, а мы сами себя погубим. Ты, князь, в отличие от сотен воинов, оставшихся на Кулиговом, родился в рубашке. Стрела-то одна, да вторая, сердце между собой сжали. Чудеса.

      – Не время значит, помирать.

      – Не время, – хитро сощурился дед. – Сегодня вечером придет Микула, глянет в тебя. Не простой ты воин.

      Старик встал.

      – Отдыхай.

      Валуй закрыл глаза и опять погрузился в темноту. Слов не было. Очнулся от легкого прикосновения к плечу.

      – Дед Микула пришел, – Анюта зарделась, как только Валуй глянул на нее, и тут же убежала.

      – Вот и наш воин, Микула. Проходи, там табуреточек у постели.

      Микула,