Испытательный срок. Игорь Ревва

А он скрипучим таким голосом заявляет вдруг:

      – Всё! Этот Мошков больше не нужен!..

      Не, нормально, да? Вот сука!.. Помогай таким летописи разыскивать! Больше хрен дождётесь от меня чего хорошего!..

      Я на Макса глаза скосил, на Гнуся, на остальных. Ну, Гнусь побелел типа, глаза вытаращил. А Макс – тот как-то сразу ко мне интерес потерял, словно и нет меня тут.

      – Влад, послушай! – говорит Гнусь. – Не нужно Прыжка убивать! Он свой! Проверь его! Испытай!

      – Чего там испытывать… – проворчал Дарников.

      Не, нормально, да? Я осторожно так на ноги поднимаюсь, оглядываюсь. Не, не сбежать. Куча народу в моей берлоге, да в дверях ещё громилы торчат – поперёк себя же шире.

      – Дай ему шанс! – настаивает Гнусь. – Пусть… ну, пусть он, например, с нашей группой пойдёт!

      – Вы и так дойдёте куда надо, – бурчит Дарников. А на меня не смотрит даже, зараза.

      И тут уж я голос подал.

      – Ага, дойдут! – ехидно так говорю. – Вот этот вот, – и на Макса киваю, – всех и доведёт! Прямо в Совет Равнодушных! То-то в Каганате радости будет!

      Макс посмотрел на меня – холодно так, безразлично – и вдруг заявляет:

      – А что, Влад? Люди нам нужны. Пусть этот Прыжок с нами сходит.

      – Папа твой – прыжок, – ворчу. – Когда тебя делал – подпрыгивал…

      Ну, меня опять прикладом по боку. Встал я, о стену опёрся – тяжело стоять-то, вас бы столько раз прикладом, да ещё по одному и тому же месту… Но самое непонятное мне – это почему Макс вдруг решил меня защищать?! Чего это он за меня заступился, а? Непонятно… Не люблю я непонятного! И всё такое…

      Дарников с сомнением смотрит на меня, на Макса и говорит вдруг:

      – Чем дальше, тем меньше я доверяю и тебе, Игнатьев, и тебе, Ватолин. А этому вот, – в мою сторону кивает, – не доверяю совершенно.

      Лично мне фиолетово как-то, доверяет ли он мне и всё такое. Сам я тоже не доверяю ни Максу, ни Владу. Разве что Гнусю… Кстати! Я ж ему в глаз дать хотел при встрече! Не забыть бы… Если жив останусь. Потому что сейчас разговор именно о жизни идёт. О моей. Шлёпнуть могут стопудово. То есть типа терять мне нечего. И я говорю тогда:

      – А ты проверь! Все равно за Максом твоим глаз да глаз нужен. Вот я и послежу…

      – А за тобой кто следить будет? – усмехается. – Бандит ты. Выродок. Дрянь.

      Макс на меня опять с ненавистью уставился. Ясно же – я за его счёт выехать хочу. Ну, мне-то плевать, мне главное в живых остаться.

      И тут вдруг девка какая-то встревает. Говорит:

      – Пусть этот бандит с нами идёт…

      Голос у неё противный, хрипловатый такой, дребезжащий. То ли горло у неё искусственное, то ли от рождения голос такой мерзкий – хуже, чем у меня даже, честное слово!

      Оглянулся я на неё – тьфу! Голосочку своему под стать. Не, не то чтобы страшная она очень (хотя и не без этого, конечно), а жалкая какая-то. Выглядит так, словно ей по башке ведром стукнули. Мусорным. Полным.

      Худая до ужаса, словно макаронина.