Комментарии к русскому переводу романа Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка». Сергей Солоух

скорее всего, принимал их, чтобы унять боль и сохранить остатки здравого смысла.

      В общем, он говорит совершенно правильно: Я испортил себе печень, легкие, почки, желчный пузырь, мозг, сердце и кишки. Только к этому надо еще добавить желудок и кожу…»

      «Да, стрихнин забыла – в основном неврологическая симптоматика, параличи, судороги, вплоть до состояния, напоминающего столбняк. При отравлениях меньшими дозами можно принять за эпилепсию».

      С. 91

      Наш полковник вообще запретил солдатам читать даже «Пражскую официальную газету».

      См. комм., ч. 1, гл. 7, с. 83.

      С. 93

      В мирное время прыгает, бедняга, как козленок, а разразится война

      В оригинале: V době míru běhá takový chudák jako kůzlátko, ale jak vypukne vojna. Vojna (война) – в русском смысле понятное чехам, но очень редко употребляемое слово. Архаизм. Положено говорить válka, как в чешском названии романа «Osudy dobrého vojáka Švejka za světové války». Vojna же в стандартном употреблении – армия, армейская служба. Но Гашеку нравится именно такой праславянский, по-русски звучащий вариант, и он его часто использует. Можно вспомнить ч. 1, гл. 1 – рассуждения Швейка в господе «У Калиха»: Vojna s Turky musí být.

      См. предположение о возможных корнях этого в комм., ч. 1, гл. 5, с. 62.

      С. 94

      Выздоровеете у нас скорее, чем в Пештянах

      Пештяны (Piešťany) – город-курорт в Словакии, знаменитый своими горячими источниками, воды которых считаются целебными в первую очередь для ревматиков и людей, страдающих атеросклерозом. В период юношеского бродяжничества 1901–1902 годов Ярослав Гашек неоднократно оказывался один или с братом Богуславом в этих самых Пештянах.

      Я уже ночью заметил, что у меня прошла одышка.

      В оригинале já už v noci pozoroval, že mne záducha přešla. Záducha – вполне конкретная астма, а не одышка вообще.

      – Коваржик. Осмелюсь доложить, мне был прописан клистир.

      – Хорошо, клистир вам еще поставят на дорогу, – распорядился доктор Грюнштейн.

      И далее:

      Каждый получил предписанную ему солидную порцию. Некоторые пытались воздействовать на исполнителя докторского приказания просьбами или угрозами: дескать, они сами запишутся в санитары, и, может, когда-нибудь нынешние санитары попадут к ним в руки.

      Что касается Швейка, то он держался геройски.

      – Не щади меня, – подбадривал он палача, ставившего ему клистир. – Помни о присяге. Даже если бы здесь лежал твой отец или родной брат, поставь ему клистир – и никаких. Помни, на этих клистирах держится Австрия. Мы победим!

      Фрагмент отсылает к повести, где при выписке Швейка из сумасшедшего дома в связи с призывом всех психов и просто ненормальных на военную службу, бывшему пациенту, бравому солдату также прописывают на дорогу клистир, и он принимает его стоически.

      Před odjezdem na vojnu, buď omylem, nebo snad aby úplně uvedli jejich duševní stav do pořádku, předepsal jim lékař ústavu klystýr. Když mu jej dával opatrovník, tu řekl důstojně dobrý voják Švejk: «Nešetři mne, jdu bojovat, nelekám se ani děl, a nebojím se ani tvého klystýru. Rakouský voják se nesmí bát ničeho!».

      Перед отъездом в части, может быть по ошибке, а может быть для того, чтобы окончательно