Феррагосто. Линда Сауле

это сделать Франческа.

      – Я понимаю, – тихо ответил Карло.

      – Луиза обвинила во всем меня. Она говорила, что, не будь у нас ребенка, она не испытала бы столько страданий. Она до сих пор не может прийти в себя и, наверное, никогда уже не будет прежней.

      – Мне очень жаль.

      – Посмотри на это лицо, Карло. Скажи, кто-нибудь мог бы причинить горя этому прекрасному дитя? Разве она заслужила наказания? Вся жизнь лежала перед ней. Я хотел дать ей все, и я мог дать ей все. Она была моей маленькой принцессой, за которую я был готов отдать жизнь. Но я не смог этого сделать, моя жизнь никому не нужна. Знаешь, каково это – просыпаться и знать, что твоя дочь больше никогда не выйдет к завтраку? Ты представляешь, с каким трудом я каждое утро заставляю себя встать с постели? – голос его надломился.

      – Сеньор, многие люди находятся, они возвращаются, в жизни бывает много случайностей, обстоятельств, быть может, она тоже захочет вернуться.

      – Карло, я благодарен тебе, сынок, за то, что ты пытаешься утешить старика, но, поверь, Франческа не могла уйти сама. За год, что мы разыскивали ее, не нашлось ни единой зацепки. У нее не было друзей, о которых бы мы не знали, она не гуляла в одиночестве, только с матерью или подругами, вся ее жизнь была на виду. Она была счастлива и никогда не покинула бы нас.

      – Конечно, сеньор. Просто я уверен, что наверняка есть причины ее пропажи. Я сейчас как раз изучаю дело о поезде из Ланцио, и тоже пока не вижу никакого объяснения этому происшествию, но уверен, что найти его возможно. Можно хотя бы попытаться. Ведь ничто не пропадает просто так.

      – Погоди-погоди, ты взялся за исчезновение поезда в Ланцио? Но это было полвека назад, как ты думаешь докопаться до истины? – в голосе начальника послышалась заинтересованность.

      – Я не думал о том, чтобы начать полновесное расследование. У меня нет на это ни денег, ни времени, но, честно говоря, сеньор, всю свою жизнь писать о криминальных разборках я не готов.

      – И что тебе удалось накопать? – спросил шеф, пропуская мимо ушей завуалированную жалобу Карло.

      – Немного, сеньор, только общие факты, доступные широкой общественности.

      – Думаешь, ты мог бы узнать, что на самом деле произошло тогда в Ланцио?

      Чуть помедлив, Карло ответил:

      – Сеньор, за те полгода, что я проработал в газете, я уже достаточно насмотрелся на человеческие, а скорее нечеловеческие поступки. Каждый раз я оказываюсь перед событием, которое уже свершилось. Я могу лишь кусать локти, запоздало сожалея о том, что никак не мог предотвратить то или иное преступление. – Он вскинул руки в театральном жесте, – Последние полгода я только и делаю, что выписываю «свидетельства о смерти»! А дело в Ланцио… Оно иное. Понимаете, сеньор, в нем нет окончания, – Карло подался вперед в кресле, – оно будто повисло в воздухе и ждет, ждет своего финала. И никто за шестьдесят лет не смог написать его, никто не подарил ни этим людям, ни их родственникам надежду, что эта поездка завершится, что их история завершится. И пока не случилось