Феррагосто. Линда Сауле

неправдоподобной, что никто особо не вникает в ее подробности.

      – Si, меня уже предупреждали об этом.

      – Но для меня этот случай больше, чем городская легенда. Поезд унес с собой мою прабабушку. Бабушка, конечно, не помнит ее, она была тогда совсем маленькой. Но в душе она так и не примирилась с тем, что случилось. Дай Бог ей многих лет жизни, но все же, все мы смертны, не так ли? Мне хочется сделать что-то, чтобы помочь ей успокоиться, до того, как она… – он осекся. – Сеньор, ваш интерес, ваше неравнодушие восхитили меня. Если бы наши жители имели хоть сотую долю вашего энтузиазма, это дело было бы давно раскрыто. Как вас зовут?

      – Карло.

      – Я хочу помочь вам, Карло. И я сделаю это. Я постараюсь разузнать, где хранятся материалы этого дела, и как только я это проверну, непременно разыщу вас и предоставлю все, что будет в моем распоряжении.

      – Grazie mille..?

      – Джованни.

      – Спасибо, Джованни. Я гощу в доме у графини Партичини, там ты сможешь найти меня, – и Карло пошел своей дорогой, понимая, что только что обрел первого в этом городе друга.

      Карло отправился в больницу, где узнал, что Кристина уже уехала домой. Доктора не нашли у нее никаких серьезных повреждений и отправили отдыхать. На парковке ее машины тоже не было, видимо, ни смятый бампер, ни пережитое волнение не смогли помешать ей сесть за руль. Карло решил отправиться домой, чтобы отдохнуть и по возможности принять душ.

      Он встретил графиню возле просторного окна в главной комнате. Она сидела в своем кресле, и со спины казалась спящей. Ее тонкие, белые волосы были собраны в пучок. По комнате уже ползли вечерние тени, и легкие ворсинки беззаботно кружились в последних солнечных осколках, согревая ту, что была свидетелем его умирающих ласковых лучей. В окно лился предзакатный, мягкий свет. Он, словно гигантская капля смолы, янтарным теплом обволакивал силуэт, словно силился сберечь этот образ навеки.

      – 

      Это ты, Карло? – услышал он тихий голос.

      – Да, графиня, – откликнулся тот. – Я был в городе, с Кристиной.

      Он решил не рассказывать ей об аварии, чтобы не тревожить. Взгляд его упал на каминную полку, где на центральном месте стояла выцветшая фотография в рамке. На ней были изображены трое: мужчина с крепким подбородком, черноволосая женщина с мягкими чертами лица и ребенок на вид лет четырнадцати. Их одеяния выдавали почтенный возраст снимка. Повернувшись на своем кресле, пожилая женщина промолвила:

      – Вы уже познакомились? Это мой муж, Николо, и мой сын, Лоренцо. И я. Посмотри, до чего у нас счастливый вид! – улыбнулась она. Это было правдой. Лица всех троих были словно связаны невидимой нитью, но более всего чувствовалась связь между матерью и ребенком. Карло заметил, что мальчик, слегка откинув головку, чуть касается ее плеча.

      – Эту фотографию мы сделали на празднике Лимонов, в тысяча девятьсот восьмом или же девятом. У меня плохая память на даты. В приезжей труппе имелся фотограф, и он завел нас в небольшой шатер, где очень долго заставлял стоять не двигаясь,