До самой дрожи. Катрин Корр

на бок голову. – Или все, прошла любовь, после того, как ты встретила этого Кирилла?

      – Что за бред ты опять несешь?!

      – Тогда какого хрена ты выясняешь, почему я хочу, чтобы ваше общение прекратилось?! Если ты меня любишь, ты без разговоров сделаешь то, что хочет твой любимый человек! Я тебе говорю, что для меня это измена, а ты опять начинаешь, чего, почему и как? Любишь и дорожишь мной, тогда сделай так, как я хочу, без лишней болтовни, потому что именно она вынуждает меня думать обратное!

      Я заметила, что плачу, когда слезы уже стекали по шее. Пока Дима говорил, воображение уже передало ощущение утраты таких размеров, что ею можно было бы накрыть все футбольные поля целого мира. Я совершенно не знала, как объяснить все это Кириллу, и если бы он спросил меня, действительно ли я хочу прервать общение, то мое сознание тут же зависло бы на неопределенное время, как старинный, покрывшийся тоннами пыли процессор.

      – Любишь меня? – спросил Дима, медленно приближаясь ко мне. От того, что я продолжала сидеть в кресле, а он возвышаться надо мной, самой себе я казалась той самой беспомощной Дюймовочкой, сказку о которой ненавидела с самого детства. – Катя, ты меня любишь?

      – Да.

      – Тогда вычеркни этого человека из своей жизни. И пускай для тебя это всего лишь безобидное общение, и пускай вы виделись всего пару часов, но мне – твоему любимому человеку, это не нравится. Мне это не нравится. Ты ведь не такая, как сама знаешь кто.

      Нет, я не была такой, как папа. И никогда ею не буду. Никогда.

      Вот только…

      Если бы нас с Кириллом разделяли не сотни километров, если бы можно было просто сесть в автобус и приехать к нему, чтобы узнать намного больше, чем за те два часа – наверное, я бы не испугалась. Не побоялась бы лишиться стабильности, что постепенно обретала с Димой, не тревожилась бы за полное уничтожение моего будущего, что вырисовывали для меня родители с явным упором на создание счастливой семьи. Если бы у меня была возможность прямо тогда сесть в такси и приехать к человеку, чьи глаза завораживали меня во снах, я бы ею воспользовалась. Мне нужно было удостовериться, что те бабочки в животе, тот трепет и частые остановки сердца в аэропорту – не просто мое больное воображение, а самые настоящие чувства, вспыхнувшие просто вот так из воздуха! Если бы только он не был так далеко от меня…

      – Хорошо, – шепотом сказала я, опустив голову. – Я ему все объясню и мы перестанем общаться.

      – Нет.

      Я подняла голову и захлопала глазами.

      – Ты ему ничего не обязана объяснять. Этот человек тебе никто, чтобы ты распиналась перед ним. Просто взяла и удалила. Отовсюду. Закрыла доступ к себе. Если умный парень – поймет, что к чему и перестанет лезть.

      – Дим, я не могу так поступить. Я спокойно все ему объясню, я не хочу, чтобы он считал меня бесчувственной тварью, которая даже ничего объяс…

      – Нет! Или ты делаешь это без лишних разговоров, или наша жизнь резко меняется. Я уже устал тебе объяснять элементарные вещи, которые понял бы и ребенок! Сейчас же. Со мной ты удаляешь его отовсюду.

      Мне