Вельяминовы. За горизонт. Часть вторая. Том третий. Нелли Шульман

поезд на Гавр меня ждать не собирается. Спасибо вам… – пожав руку Пьеру, он поцеловал Полину в щеку, – скоро увидимся… – Питер улыбнулся:

      – Или не скоро, как дело пойдет.

      Сбежав по гулкой лестнице, он потрогал спрятанный под футболку крестик:

      – У Марты второй, – вспомнил юноша, – но Марту я вряд ли встречу. Ее пасут, как выражается мама…

      Помахав курящим на балконе Полине и Пьеру, он пошел к метро «Шарль-Мишель».

      Гавр

      Крашеная облупившейся белой эмалью корма «Дюмон-Дюрвиля» возвышалась над стоячей водой Большого Канала. В послеполуденной жаркой дымке, виднелись очертания городских домов. Чайки лениво кричали над головой, расхаживали по булыжнику набережных, расклевывая мусор из покосившихся урн. Захудалая аптека с зеленым крестом на вывеске ютилась по соседству с конторой порта и небольшим магазином, загроможденным ящиками с выпивкой.

      В конторе на паспорт месье Гренеля даже не взглянули. Крепкий мужик средних лет повертел записку от капитана сухогруза:

      – Пятьдесят франков и фотографию, – велел он невысокому парню в застиранной футболке, – мой кореш военных лет предпочитает нанимать всяких битников, – он со значением окинул взглядом джинсы юноши, – но кто я такой, чтобы с ним спорить? Месье Леконт капитан, а я отмахиваюсь от мух в конторе…

      Под беленым потолком крутился деревянный вентилятор, по виду довоенных времен. Чиновник проковылял в угол конторы. Питер заметил, что вместо правой ноги у него протез:

      – Про Дюнкерк слышал, – коротко поинтересовался мужик, – или тебе битлы уши забили? Бошевская бомба разорвалась рядом с нами здесь… – он махнул на восток, – а ногу мне отпилили на той стороне пролива… – выписав паспорт моряка, он смахнул пятьдесят франков в ящик стола:

      – В плавании был когда-нибудь, – поинтересовался чиновник, – или только по Сене на кораблике катался, месье парижанин… – Питер умел управляться с яхтой, но решил об этом не упоминать:

      – В плавании я не был, – понял он, выходя из конторы, – сейчас все давно летают…

      На «Дюмон-Дюрвиле» все прошло гладко. Месье Леконт, невысокий моряк лет пятидесяти, утвердительно сказал:

      – Хочешь из Франции смыться, а Иностранный Легион тебе не по зубам, – Питер что-то пробурчал, – с родителями, наверное, поссорился…

      Юноша отозвался:

      – Я сирота, вырос в приюте… – капитан подытожил:

      – Значит, с подружкой. Посмотрим, каков ты в море… – он вытащил сигарету из смятой пачки, – у меня в судовой роли не хватает пары ребят. Запили, – Леконт развел руками, – ты как с этим делом… – Питер отозвался:

      – Я не запью, не беспокойтесь, – капитан хмыкнул:

      – На судне все равно сухой закон, если не считать нашего серого груза…

      Официально «Дюмон-Дюрвиль» вез в СССР какао-бобы, кофе, ваниль и другие, как сказал Леконт, колониальные товары:

      – Но есть и потайная