Вельяминовы. За горизонт. Часть вторая. Том третий. Нелли Шульман

мелких купюрах. Питер предложил оставить расписку. Месье Шарантен, адвокат, повел рукой:

      – Нет нужды, месье Кроу. У меня и месье Бромли свои расчеты… – Питер взял из шкатулки севрского фарфора предложенную ему сигарету:

      – Вы ведете переговоры с моим отчимом, месье Шарантен, королевским адвокатом Волковым… – отчим получил почетное звание в начале лета, – я бы не хотел, чтобы ему стало известно… – полное лицо юриста озарила легкая улыбка:

      – Месье Кроу, вы пока не наш клиент… – он со значением подвигал бровями, – однако не беспокойтесь. Мы славимся безукоризненной репутацией в делах деликатного толка…

      В приемной Питер заметил фотографию военных лет. Шарантен, на двадцать лет моложе и значительно худее, держа немецкий автомат, размахивал французским триколором. Питер узнал Елисейские поля:

      – Он, кажется, стоит на тротуаре у особняка, где сейчас его контора… – секретарша объяснила:

      – Патрон воевал в Сопротивлении. Это сорок четвертый год, освобождение Парижа. Год моего рождения, а вы когда появились на свет, месье Кроу… – Питер смешливо отозвался: «Позже, мадемуазель».

      – Но по новому паспорту я стану старше, – рассмотрев себя в зеркале, он остался доволен, – иначе мне не наняться на корабль… – внимательно слушая обрывки разговоров матери, он понял, что «Дюмон-Дюрвиль» завтра снимается с якоря:

      – Судну разрешили следовать в Ленинград, – Питер пригладил каштановые волосы, – значит, сегодня мне надо оказаться в Гавре…

      Сначала он оказался в кабинете месье Механика. Устроившись на покойном диване, Полина возилась с брезентовым рюкзаком:

      Завидев Питера, кузина кинула ему багаж:

      – Готово. Как говорится, и комар носа не подточит. Но здесь тебя никто не проверит, а в Ленинграде ты быстро покинешь судно… – сегодняшним утром Питер сфотографировался в мастерской по соседству с Люксембургским садом:

      – Мне все это не очень нравится, – кузен Пьер разогнулся, – но держи, – он передал Питеру книжицу, – паспорт подлинный, я его позаимствовал… – кузен пощелкал длинными пальцами, – на набережной Орфевр хранят такие документы для наших нужд. Прошлым месяцем на рынке Гут д’Ор парню сунули перо в бок. Он военный сирота, вырос в приюте, родни у него нет…

      Питер повертел аккуратно отклеенную фотографию месье Сержа Гренеля, двадцати лет от роду, уроженца Парижа. На него смотрел хмурый верзила. Покойному Гренелю не доставало нескольких зубов:

      – Он выбивал долги, крутился на побегушках у наших марсельских гостей, – Пьер усмехнулся, – то есть марсельских банд, возящих сюда героин. Но в Гавре тебя, то есть Сержа, никто не знает, опасности нет… – Питер проверил тайник в рюкзаке:

      – Ловко ты, – похвалил он Полину, – вообще ничего не видно, – кузина безмятежно отозвалась:

      – Тетя Вера меня научила. На войне они перевозили документы и секретную информацию, –