Пригов. Пространство для эха. Максим Гуреев

что зажат между двумя доходными домами. Здесь с 1829 по 1832 год жил юный Миша Лермонтов у своей рачительной и строгой бабушки Елизаветы Алексеевны Арсеньевой, о которой историк литературы Павел Александрович Висковатов говорил: «По рассказам знавших ее в преклонных летах, Елизавета Алексеевна была среднего роста, стройна, со строгими, решительными, но весьма симпатичными чертами лица. Важная осанка, спокойная, умная, неторопливая речь подчиняли ей общество и лиц, которым приходилось с нею сталкиваться. Она держалась прямо и ходила, слегка опираясь на трость, всем говорила «ты» и никогда никому не стеснялась высказать, что считала справедливым… Строгий и повелительный вид бабушки молодого Михаила Юрьевича доставил ей имя Марфы Посадницы среди молодежи».

      Разумеется, фамусовская Москва вызывает ропот, но и в то же время безграничное понимание невозможности перечить, потому как это почитается за бунт, а бунтовщикам, как известно, место на виселице.

      Например, на виселице, установленной в июле 1826 года на кронверке Петропавловской крепости.

      15-летний Миша Лермонтов выходит во двор дома, который снимает его бабушка, и садится на скамейку.

      Елизавета Алексеевна подходит к окну и смотрит, чем занимается ее внук – сейчас он просто сидит на скамейке и болтает ногами.

      Дмитрий Александрович тоже сидит на скамейке во дворе дома на Малой Молчановке и внутренне рассуждает о том, что совершенно невозможно понять, каким образом эти славные детишки с румяными щеками, эти трогательные, нежные и невинные существа, которые прижимают к груди плюшевого мишку или поросеночка какого-нибудь, со временем превращаются в сатрапов, извращенцев, злодеев и лютых убийц. Не все конечно, но многие.

      Рассуждения эти, по мысли Дмитрия Александровича, носят весьма банальный характер, но все же они имеют право на существование:

      Разве зверь со зверем дружит —

      Он его спокойно ест

      Почему же эти люди

      Меж собой должны дружить

      А потому что они люди

      Бог им это завещал

      Ну конечно, коли нету

      Бога – так и можно есть

      И еще одно рассуждение на эту тему:

      Жил на свете изувер

      Вешал, жог он и пытал

      А как только старым стал

      Жжет его теперь позор

      А чего позор-то жжет? —

      Ведь прожил он не бесцельно

      Цель-то ясная видна

      Значит тут нужна поправка:

      жизнь дается человеку один раз и надо

      прожить ее так, чтобы не жег позор за

      годы, прожитые с позорной целью

      Можно лишь предположить, что чего-то они недополучили, чего-то им было недодадено, или, напротив, они получили слишком много и не смогли справиться со всем богатством и разнообразием даров. Кардинальные добродетели – благоразумие, справедливость, умеренность и мужество – воспринимали за нечто само собой разумеющееся, даже и не предполагали при этом, что существуют их антиподы – глупость,