Изломы судеб. Роман. Вадим Голубев

брат отнести записку по тому или иному адресу. Сам Арсений Федорович сменил английский костюм на рабочую поддевку, а Лёнька переоделся в солдатскую шинель. В лавках с каждым днем становилось все меньше продуктов, а цены на них становились все выше. И все чаще папаша Александр Федорович говаривал:

      – Зря, все-таки, царя скинули! При нем безобразий хватало, зато порядок был. А теперь порядка нет – одни безобразия!

      Октябрьской ночью семнадцатого года Лёнька заглянул в дом Лебедева-старшего.

      – Доставай карабин, Коля! – сказал он. – Революция в Питере! Временное правительство низложено! Теперь в Москве будем устанавливать Советскую власть! Из наших – лебедевских только мой батя, да мы с тобой. Остальные, еще раз говорю, не люди – курвы! Всех обежал, все ответили: «Мы даже в пятом году не бунтовали и нынче не будем!»

      – Я тоже с вами! – выскочил из своей комнатки Шурка, засовывая за ремень «бульдог».

      – Куда?! – ухватил его за ухо папаша. – У нас с вами, Александр Александрович, особый разговор будет. Вам же, парни, снова скажу: не революция у вас, а хулиганство!

      – Некогда сейчас за братишку заступаться! Пресненские уже во дворе Трехгорной мануфактуры собираются. Там же солдаты из Ходынских лагерей. Нам поставлена задача очистить от юнкеров Арбат, – не оглядываясь на извивавшегося по отцовским ремнем двоюродного брата, – сказал Леонид.

      Быстро собрались. Раздали патроны. Дали винтовки тем, кто не участвовал в революционных боях в феврале. Остальные сохранили оружие. Надели на рукава красные повязки.

      – Отныне мы – Красная гвардия! Вооруженные силы революции, – пояснил Лёнька.

      Перемахнули через Садовое кольцо. У Смоленского рынка (сейчас на его месте магазин «Гастроном» – авт.) уже шел бой. Электростанция продолжала работать. Фонари освещали убитых, лежавших на рыночной площади. Прятались за лотками и киосками рабочие. В них из переулков постреливали юнкера. Внезапно где-то вдали поднялись две фигуры: девушка и опиравшийся одной рукой на нее, а второй на винтовку солдат. Из переулка выскочили несколько юнкеров. Девушка выстрелила из револьвера в сторону юнкеров. Те скрылись за углом. Уже оттуда попытались достать огнем из винтовок. Пули высекали искры из брусчатки вокруг раненого и девушки.

      – Солдаты, по юнкерам пли! – приказал Лёнька. – Рабочим не стрелять! Еще эту парочку по неумелости уложите!

      Несколько солдат короткими перебежками устремились на площадь. Прикрыли раненого, добежали до переулка бросили вглубь его гранату. Девушка тем временем дотащила раненого до позиций красногвардейцев. Коля узнал в ней Леночку.

      Поцеловались. Затем Леночка отстранила любимого с клонилась над служивым. Вытащила из санитарной сумки с красным крестом ножницы, распорола ими солдатские галифе и, обработав рану йодом, принялась перевязывать ногу.

      – Это ж надо! – закурил служивый. – Всю германскую прошел