Homo sensum (человек смыслопорождающий). Станислав Морозов

элементаристскому принципу, к концу 19 в. вызывавшему всеобщее отторжение. Однако, физико-химические процессы, дающие адекватное объяснение объектам неживой природы, не могут сделать что-либо подобное в отношении живых организмов. Аналогично, рефлекс, ставший адекватным объяснительным принципом в физиологии, не мог объяснить поведение человека.

      При дальнейшем усложнении организации и поведения стимульно-реактивный принцип утрачивает функцию существенного признака. Однако, и на уровне человека он продолжает играть определенную роль. Человек несомненно подвергается воздействиям со стороны внешних раздражителей и реагирует на них. Но такие «стимулы», «реакции», «рефлексы» принципиально отличаются от аналогичных процессов у животных. На смену принципу стимульности, как подметил А.Г.Асмолов (1996) приходит принцип предметности. Но если мы вспомним, что основным методологическим принципом для Выготского является диалектика, то безусловно должны придти к выводу: принцип стимульности не исчезает, он снимается принципом предметности. Стимульность, выражаясь словами Л.С.Выготского «схоронена» в предметности. Культурное развитие – это «развитие особого типа, обладающее своими особыми закономерностями» (Выготский, 1991, с. 11). Выявить специфику такого качественно нового поведения человека – в этом видит Л.С.Выготский цель психологии.

      Бихевиористскую концепцию можно рассматривать как предельную форму теории Л.С.Выготского, если воспользоваться принципом соответствия, сформулированным Н.Бором. Суть этого принципа состоит в том, что теории, справедливость которых установлена для той или иной области, с появлением более общих теорий не устраняются как нечто ложное, но сохраняют свое значение для прежней области как предельная форма и частный случай новых теорий. Если воспользоваться термином самого Н.Бора, можно сказать, что идея бихевиоризма это – «глубокая идея» или «большая истина». Бор писал: «Существует тривиальная истина и большая истина. Противоречащее тривиальной истине, несомненно является ложным. Противоречащее же большой истине является также истинным» (Цит. по: Мак-Гайр, 1984, с. 48). По словам современного исследователя, «отрицание, содержащееся в глубокой идее, несет в себе положительное утверждение, которое само может оказаться глубокой истиной. Согласно своеобразной симметрии, свойственной природе глубоких идей, если отрицание первоначальной идеи приводит к глубокой истине, но с еще большей уверенностью, чем прежде, можно утверждать, что первоначальная идея также глубоко истинна. Отрицание в этом случае становится средством выявления глубинности предшествующих идей, позволяя обнаружить в них ранее не замечавшиеся пласты смысла» (Овчинников, 1983, с. 94).

      Выготский подчеркивает, что основной источник кризиса рефлексологии заключается в игнорировании ее представителями проблемы сознания. Рефлексология не отрицала наличия сознания, но и не принимала его в качестве своего предмета. Фактически