Из плена тьмы. Если ты долго смотришь в бездну, то тьма поглощает тебя. Валентина Вануйто

греховных уступок за счет собственной совести гнетет, не давая тебе вырваться с этих тисков.

      – Ты чувствуешь, как приходит облегчение?

      – Чувствую.

      – Вот и славно. Впереди еще ждут другие испытания. – успокоил кто-то. – Ты справишься. Ты сильная.

      V

      И странно: мне любо сознанье,

      Что я не умею дышать;

      Туманное очарованье

      И таинство есть – умирать…

      Я в зыбке качаюсь дремотно

      И мудро безмолвствую я:

      Решается бесповоротно

      Грядущая вечность моя!

О. Мандельштам

      Среди всех масок выделялась одна. Это была маска смерти, которая оказалась самой сложной по рисунку. Она представляла собой абсолютное разрушение, разложение тела, опустошение души, лишение дыхания. Полное прекращение самого существования. После осознания этой маски человек становился вне смерти. И жизнь, и смерть для него были бы лишь тенью, отбрасываемой светом существования. Черная бездна глаз маски поблескивала подобно обсидиану, пока наблюдала за мной. По спине моей пробежал холодок, и я сглотнула, прогоняя внезапную дурноту. Со страхом и болью я чувствовала, словно вся моя жизнь тоненьким лучом переходила в глаза маски. Мне даже показалось, что я становлюсь чужой для самой себя, опустевшей и безгласной – почти мертвой. У меня бешено колотилось сердце, резко ослабли ноги и похолодели руки, очень сложно объяснить, но я как будто бы почувствовала, как эта маска ложиться на мое лицо.

      – Как ты меня достала, – в сердцах сказала я. – Что тебе нужно от меня? Я и так боюсь тебя, так ты еще и ходишь за мной по пятам. Долго ли будешь меня преследовать?

      – Все маски серы, профиль одинаков.

      Так и живем, надеясь, пронесет…

      Телами люди, с сердцем вурдалаков…

      Лишь маска Смерти никогда не врет.

      – Она не преследует. Это ты к ней стремишься.

      – Ну, да! Делать мне нечего – стремиться к ней. Я, наоборот, стараюсь убежать от нее, а она преследует меня всюду.

      – Отрицание жизни после смерти, то есть вечной жизни, приводит людей к греху через соблазн сиюминутной выгоды в сиюминутной жизни. Смерть не приносит боли.

      – А кто причиняет боль? – спросила, поеживаясь от страха. – Что вы хотите от нас, смертных?

      – Ничего!

      – Я не хочу умирать, – невольно слезы хлынули из глаз, и больше не сдерживаясь, я заплакала навзрыд, – я еще не такая старая, чтобы идти сюда. Я еще хочу жить, видеть и радоваться жизни.

      – Живи! Тебя пока никто не собирается забирать, – голос звучал спокойно и хладнокровно.

      – А маска смерти почему тогда за мной ходит?

      – Она за всеми ходит.

      Глаза маски смерти словно смотрели из глубины веков, взирая на меня, проникая в самые потаенные глубины моей души, мерцали то золотом, то надменностью в своей