Наследник нечести. Упырь. Андрей Караичев

удивилась бабушка.

      – Со своей женой, вот познакомься, – я подтянул тихо стоявшую в сторонке Алису к себе, – это Алиса, моя благоверная.

      Вместо слов бабушка молча обняла и мою жену, а затем, отойдя чуть в сторону взяла керосиновую лампу с земли и осветив Алиску, сказала:

      – Красивая, ничего не скажешь! Повезло тебе! Ну, мать твоя писала мне, что ты женился, на свадьбу приглашала… да, куды мне там? Жить осталось два понедельника, я до вашей Москвы и за год не доберусь!

      «Так вот откуда взялся у тёти Веры мой адрес, это мама писала пригласительную бабушке, а мне, наверное, забыла сказать или не захотела.» – Отметил я про себя.

      – Это, что ж мы стоим!? – наконец сказала бабушка, – Проходите в избу, гости дорогие! А то, я старая, держу вас за двором, от радости совсем мозг потеряла.

      – Да, вы идите с Алисой, – согласился я, – только ты мне ба, оставь лампу, я вещи в дом перенесу, а потом, ещё машину припаркую нормально.

      – Хорошо внучок, ответила бабушка и взяв мою жену под локоть, сказала ей, – пошли деточка, не бойся.

      «Летучая мышь» мне нужна была, скорее для «Понта», так как в машине у меня был достаточно мощный, современный фонарь, просто, этот неровный огонёк внутри стекла лампы, запах керосина, её копоть, были мне так приятны в тот момент, словно бальзам на душу.

      ПРИМЕЧАНИЕ: бабушка моя говорит на непонятном для простого обывателя языке, – это помесь русского, казачьего, да ещё и украинского языков, поэтому, её речь даже я не всегда до конца понимаю, так что, буду писать её диалоги уже в нормальном, переведённом языке, так проще.

      Взвалив на свою спину через плечо из две большие сумки из машины, я направился по некогда очень мне знакомой тропинке в дом.

      Дверь была открыта, из неё хорошо были слышны голоса Алисы и бабушки. Я прошёл внутрь, сразу ощутив аромат сушёных трав, воска и керосина, а также, чувствовалось, что недавно топилась печь, не смотря на тёплую погоду.

      Сбросив на пол обе сумки, я при свете керосиновой лампы и двух свечей стал рассматривать свою родную избушку, точнее, сначала только, большую по старым деревенским меркам квадратную кухню, размером так, метров 4х4, примерно, впрочем, все четыре комнаты в доме по размерам были почти абсолютно одинаковыми.

      Всё тут казалось мне очень и очень знакомым, родным: эти бревенчатые стены, набитые в щелях раствором и кое-где украшенные небольшими картинами, а также связками различных засушенных растений, которые висели там словно гирлянды в новогодние праздники. Эти невысокие потолки, всего метра два с кепкой от пола, которые были оббиты фанерой и явно давно не красились, а вместо привычной электрической лампочки или люстры к потолку был просто прибит специальный крючок, для того, чтобы вешать на него керосиновую лампу.

      Сразу же, справа от двери стояла скамейка с двумя железными вёдрами воды и черпаком в одном из них, за ней, после двух маленьких окошек, завешанных шторками, находился допотопный холодильник, напоминающий