Переводчик. Алексей Суконкин

не хочу. Не могу больше.

      – Значит ты не джигит, – усмехнулся Дима.

      – Не джигит, – согласился Олег.

      Лунин, утратив к Олегу интерес, повернулся к прежним собеседникам.

      Олег снова уперся во взгляд Иванова. Глеб смотрел с сожалением и Олег не мог понять, почему он так на него смотрит.

      – Ты же молод. Совсем еще молод, – тихо сказал Глеб, – Зачем тебе эта война. Что, не было другой работы?

      – В армию меня призвали на два года, – объяснил Олег. – В штабе округа меня распределили в вашу бригаду.

      – Значит, ты есть «пиджак», – сказал Глеб.

      – Кто? – не понял Олег.

      – Так мы называем лейтенантов-двухгодичников, которые закончили гражданский ВУЗ с военной кафедрой, – объяснил Глеб.

      – Ну, значит, «пиджак», – согласился Олег, не зная точно, является ли это слово оскорбительным или же совсем не несет на себе никакого оскорбления.

      – Ты – гражданский человек, и тебе нечего делать в армии, а тем более в спецназе, – сказал Глеб.

      – Я это уже весь вечер слышу, – попробовал огрызнуться Олег.

      – Пока я жив, буду говорить тебе это, не умолкая! Тебе нечего делать в армии! А уж тем более тебе нечего делать на войне! Попомни мои слова – придет время, и ты сам поймешь, что война это совсем не то, что показывают по телевизору, или пишут в книгах. Война это самое настоящее дерьмо, по своему смыслу. Только вот гребут это дерьмо лучшие люди… и умирают в этом дерьме. И никто о них потом не вспомнит. Наливай!

      – У меня есть…

      – Мне наливай!

      Олег налил Иванову полкружки и тот махом выпил.

      Нартов почувствовал, как наливаются тяжестью его веки, и как его вдруг страшно потянуло в сон. Спустя мгновение его локоть сорвался со стола, выдавая утрату контроля.

      – Ты спишь? – спросил Глеб.

      – Нет, – Олег открыл глаза и уставился на Глеба.

      – Рано еще спать, – наставительно сказал Глеб.

      – Я и не думал спать…

      Олег поднял голову выше, но глаза стали предательски закрываться, и его снова мягко потянуло в сон, с которым ему становилось бороться все сложнее и сложнее.

      Это увидел Шевченко и громко сказал:

      – У нас потери! Лунин! Проводи военного до шконки…

      Дима повернулся к Олегу, и встал:

      – Пошли, красавчик…

      Олег сам встал, и, шатаясь из стороны в сторону, пошел к выходу. Дрова были в рвоте. «Кто же это убирать будет?» – подумал он.

      Не останавливаясь, он вышел из палатки. Дима уже ждал его. Лунин и сам был уже в изрядном подпитии, а потому передвижение началось с взаимного выравнивания и поддерживания.

      – Где наш боевой блиндаж? – спросил, икая, Дима.

      – Не знаю, – отозвался Олег.

      – Будем искать.

      Вскоре в полной темноте они заблудились окончательно.

      – Да где этот чертов блиндаж? – Дима озирался по сторонам, но не мог понять, куда они забрели. Утешало одно – лагерь был обнесен колючей проволокой и системой сигнализации, а потому за пределы выйти было не возможно.

      Где-то