Рассказы из кофейной чашки (сборник). Андрей Волос

знаю… Я решила, ты не приедешь.

      – Я?! Ты что! Ладно тебе, кукленочек… Поедем в «Бочку»!

      – Опять в «Бочку»? – Ева капризно отстранилась. – Надоело.

      – Не хочешь в «Бочку» – можем в «Пескаря», – ворчал он.

      Она уворачивалась.

      – А можем в «Аркаду»… А еще – это, как его… забыл, как называется… Типа это… Короче, Сявый говорил… как его… там дороговато.

      Она фыркнула и смерила его взглядом.

      – Ты как будто не зарабатываешь!

      – Нет, почему… как его… давай… ну?

      – Закакал! Отпустил, быстро!

      – Ну, кукленочек!

      – Отпустил, сказала!

      Мстительно топнула шпилькой по мыску тупоносого лакового ботинка, налегла всем весом, мурлыкнула:

      – Будешь еще? Нет, ну скажи – будешь?

      Он выругался и, схватив в охапку, резким движением переставил ее на полшага в сторону.

      – Ты что?! Ноги-то не казенные!..

      Ева едва не упала.

      – Дурак! Куда скажу, туда и пойдешь! Понял?!

      Отвернулась, готовая заплакать. Дурак! Мясо! Бычина!.. Несколько секунд слушала его недовольное сопение. Приласкает? Не приласкает? Баран!.. Самого бы тебя на шашлык!.. Ну что с ним делать?

      – Ладно, что ж, – вздохнула она. – Я тебя прощаю…

      Мурик все еще сопел.

      – Ну, ладно тебе, ладно… Хочешь?.. уж так и быть… к тебе заедем? Хочешь? На.

      И подставила губы.

      А потом весело крикнула от дверей:

      – Мамулечка! Мамуленочка! Закрывайся! Мы уплыли!

      2

      Как обычно, она настояла на своем, и теперь пыталась немного подсластить пилюлю: держа его под руку, говорила на ходу низким подрагивающим голосом:

      – Ты меня снова замучил, маньяк. Тебе гарем нужен. Я сейчас с голоду умру.

      Над домами уже колыхались серо-синие сумерки, душные, как бильярдная. Ева и в самом деле еще чувствовала сладкую слабость, заставлявшую безвольно клониться к нему.

      – Людоед. Туземец. Пятница. Папуас чертов. Только дырок в ушах не хватает. Нет, нет. Ты хуже дикаря. Павиан. Орангутанг. Зверюга… Сколько раз я тебе говорила – сними эту дурацкую цепь.

      – Вот опять за рыбу деньги… – пробасил он. – Далось тебе. Все наши носят – и ничего. Голда – она и есть голда. Подумаешь. Протвиновские пацаны все носят. Ты ж с протвиновским ходишь? – все, не выступай за голду.

      – Не выступай за голду. Ужас. Давай, давай. Носи свою голду. Еще денег наработаешь – другую тебе купим. Как у попа. С крестом. Дикарь, дикарь. Дикарина невоспитанный.

      Прильнула к тяжелому размашистому телу и что-то промурлыкала.

      – Что?

      – Наклонись, говорю! – И прошептала в самое ухо: – Павианище ты мой любимый!

      – Ну ладно, ладно… Люди кругом.

      – А что мне люди?

      И с вызовом оглядела низкорослого метрдотеля, в ту самую секунду мелко выбежавшего навстречу из полумрака ресторанного зала.

      – Добрый вечер! – воскликнул метрдотель. – Пожалуйста!

      Из-за того, что он говорил с сильным акцентом, получилось: «Дъёобры фетче! Пизалусьтя!»

      Ева