Урок ловиласки. Петр Ингвин

подчиняться. Приказывай.

      – Что? – немного обалдел я от поворота.

      – Что хочешь.

      – Кру-угом! – скомандовал я.

      Она мгновенно развернулась. Грязные лопатки торчали печальными крылышками. Я зачерпнул воды и принялся бережно их отмывать.

      Марианна вздрогнула, но не отстранилась.

      – Если, конечно, не возражаешь, – поспешно выпалил я.

      – Это никак не повлияет на твои отношения с Томой?

      – Совершенно.

      – Даешь слово?

      – Даю.

      Еще бы не дать, если это чистая правда.

      – Почему-то я тебе верю. – Марианна снова повернулась ко мне.

      Глаза – вниз, челка – на глаза, чтоб намертво, чтоб ни одного шанса. Отгораживаясь, прячась, убегая в себя.

      – Знаешь, – почему-то рискнул я раскрыть секрет, – невестором меня объявили для спасения жизни.

      Противно получилось. Словно женатый кобель втирает лакомой фифочке, что никогда не планировавшийся развод состоится со дня на день. Но громом небесным раздалось:

      – Это меняет дело.

      Долго опущенное лицо вскинулось, и на меня взглянули два пронзительных глаза, что резали душу не хуже скальпеля хирурга. Они глядели в неясном ожидании.

      Я положил руки на воду вверх ладонями. Если катал Антонину, то Марианна достойна этого как никто.

      – Ложись.

      – Зачем? – не поняла она.

      – Увидишь.

      Этого оказалось достаточно. Марианна послушно опустилась животом на мои запястья.

      – Руки вперед, – продолжал я командовать. – Или в стороны, как удобней. Полетели!

      Это действительно был полет. Марианна парила, взбивая в пену встречную воду, взлетала над создаваемыми ею же волнами и ненадолго погружалась в них. Я катал ее большими кругами, пока она сама не сказала:

      – Ты, наверное, закружился.

      Мы остановились, но она не вставала.

      – Хочешь, перевернусь? – обожгло разум.

      Я потупился:

      – Если хочешь.

      – Только если ты хочешь.

      Ну что ты будешь с ней делать. Из горла сипло выдавилось:

      – Хочу.

      Марианна перекрутилась у меня в руках. Ее глубокие глаза помутнели, заволоклись мечтательной пеленой… и конвульсивно захлопнулись. Царевну снова пронзил стыд. Но теперь она не желала идти у него на поводу. Стала его хозяйкой.

      Вроде бы все, как с Антониной, но какая разница! Там мы использовали друг друга, тайком ловя запретные удовольствия. Словно воровали что-то. Вместе, но каждый для себя. Здесь хотелось дарить.

      Придерживая Марианну под поясницу, я высвободил одну руку и осторожно провел по кусавшемуся пупырышками животу. Царевна вздрогнула, но не открыла глаз. Я понял это как желание продолжения. Моя ладонь принялась нежно смывать оставшуюся грязь, пальцы мелькали быстро, ласково, невесомо – впитывая ощущения, вызывая ответную дрожь, удаляя последние песчинки, находя их в самых неожиданных местах. Или не находя, если быть до конца честным. Быть нечестным с Марианной не хотелось.

      – Тебе