Интервью с самим собой. Исаак Штокбант

он принимает губернаторов, и те докладывают ему, что у них в крае, области, всё развивается по плану. Жужжат камеры. Владимир Владимирович привык. Это тоже работа. Но губернаторы, все как один, сидят на краю кресел, спины выпрямлены, как будто проглотили линейку, докладывают чётко, речь заучена заранее. Снимается кино.

      Снимается кино

      – Спасибо, Исаак Романович! Снято! Теперь отдохните немного. Мы найдём место для кресла, в котором вы будете отвечать на вопросы.

      Киношники двигают кресло по кабинету в поисках места с хорошим задним планом.

      – Садитесь, Исаак Романович. В камеры не смотрите. Смотрите на Галю, которая будет задавать вопросы.

      – Конечно, буду смотреть на Галю, приятно смотреть на красивую девушку.

      Ай да Исаак! Отмочил комплимент! Гале приятно. Далее идут вопросы, на которые я отвечал уже множество раз, – довольно скучное дело.

      – Исаак Романович, я задам вам последний вопрос. Вы поставили огромное количество спектаклей. Волнуетесь ли вы по-прежнему?

      Волнуюсь ли я? Перед выпуском каждой своей новой работы, я не совсем нормальный человек. Я наэлектризован, как рыба-скат. Ко мне лучше не подходить с вопросами, не касающимися выпуска спектакля. В этот период, несмотря на мои годы, я ничем не болею. Все мои болезни куда-то отступают. Как во время войны, когда солдаты на передовой не болели ни ОРЗ, ни расстройством желудка, ни какими другими болезнями. Это тайна человеческой природы. Во время премьеры я прячусь за шторой в директорской ложе, чтобы меня не видели. Я «играю» вместе с актёрами, на моём лице отражается всё, что происходит на сцене. Рядом со мной сидит режиссёр Геннадий Май. Я вижу, как он взглянул на часы. Мне хочется огреть его стулом по голове. Как он может смотреть на часы в такую минуту! Потом – поклоны. Артисты вызывают меня на сцену.

      Поклоны тоже отрепетированы. Я раскланиваюсь. Делаю «умное, усталое лицо», мол, всё это мне по фигу. Ну, поставил спектакль, дело привычное, спасибо, что хлопаете. Про себя я понимаю, что я идиот, я сейчас играю роль, как плохой актер. Затем, как обычно, банкет и поздравления. Далеко за полночь возвращаюсь домой. Я опустошён, как рыба после нереста. Спать не могу. Организм медленно отходит от напряжения.

      – Исаак Романович, вы о чём-то задумались. Я повторю вопрос. Вы поставили огромное количество спектаклей за свою творческую жизнь. Волнуетесь ли вы теперь, когда выпускаете спектакль?

      – Волнуюсь ли я? Ну да. Но не так чтобы очень. Привычка.

      Снимается кино.

      Интервью с самим собой

      ПОЧЕМУ ВАШ ТЕАТР НАЗЫВАЕТСЯ ТЕАТРОМ «БУФФ»?

      – Мне понравилось название первого музыкального театра лёгких жанров, открытого и возглавляемого известным композитором Жаком Оффенбахом в Париже в 1840 году.

      ПОЧЕМУ ОФФЕНБАХ ТАК НАЗВАЛ СВОЙ ТЕАТР?

      – Буффонами в старой Европе называли уличных актёров, музыкантов, шутов. Думаю, Оффенбах хотел приблизить своё искусство к разночинной публике, сделать его более демократичным.

      А В РОССИИ?

      – Первый