Мечта маньяка. Григорий Аркатов

взять в руку мой член, встать на колени и поцеловать его с той испепеляющей гаммой чувств, что в данный момент прячется под покровом сучей обозлённости?

      – Нет!!!

      Я сказал, что думал. И я поплатился за это.

      – Нет! Нет! Нет!

      Она не смотрела. Она била, не целясь. Я же не пытался понять, старался закрыться от ударов прута руками.

      Ударов было немного. Всё-таки била женщина. Она быстро устала. Но истерика не прекратилась. Были сверкающие молниями глаза, вздыбленные волосы, прыжки на месте, странная жестикуляция…

      – Мразь…, – вырвалось из искривлённого рта.

      Злость мешала ей говорить, не позволяла подбирать нужные слова. А я следил за ней в скрюченной защитной позе и нервно гадал: что же дальше?

      – Свиньи… И этот ваш отвратительный запах!..

      Ещё мгновение и вот в её руках все мои вещи, скомканные в одно (даже дорогая красивая обувь). Она толкнула меня, подбежала к люку, сдернула задвижку, распахнула дверцу. Там внутри пылал живой огонь.

      – Вот! – крикнула девушка, кидая мои вещи в огонь (даже дорогую красивую обувь).

      Дверца захлопнулась, задвижка вернулась на место, девушка развернулась.

      Теперь девушка была немного счастлива.

      – Мыться, паскуда, – сказала она, задыхаясь от волнения, и снова замахнулась на меня прутом.

      Глава шестая

      Меня отмыли. Меня одели в чистую розовую робу, отглаженную до идеальных стрелок. Затем я оказался в новой комнате с новыми столиками.

      – Садитесь! – приказали мне.

      Немногословно.

      Палец указал мне на третий столик слева. Там сидел понурый мужчина с большими пушистыми усами цвета вороного крыла. Он обедал. А может, завтракал… Все эти походы из конца в конец исчерпали все шансы следить за временем.

      Большая алюминиевая ложка то и дело скребла по дну многоячеистой пластиковой тары для еды. Ложка то загребала тушеные овощи, то вылавливала кусок мелко порубленного мяса. Либо первое, либо второе то и дело отправлялось в открытый рот с кривыми желтыми зубами и там пережёвывалось с небрежным мещанским чавканьем.

      Я сел напротив.

      – Сиди здесь!

      Это был новый приказ. Выдав его, конвоир удалился.

      Я же остался. Сидел, смотрел…

      Было скучно. И я спросил:

      – Нормально живётся?

      Мужчина едва заметно вздрогнул. Зубы пару раз сомкнулись в процессе перемалывания пищи, а затем мужчина как в замедленной съемке перевёл взгляд с ложки на меня. Он тоже нашел что спросить:

      – Зачем вы создаёте сомнение?

      Это был чудной вопрос. Я его не понял. И это меня испугало. Но доброта в чужих глазах не позволила мне зациклиться на глупой идее страха. Я проигнорировал страх. И я стал проговаривать всё, что приходило на ум:

      – Я тут впервые…

      Челюсти мужчины снова двигались.

      – Произошла какая-то ошибка. Я уверен…

      Полоска шинкований капусты перепрыгнула из одного угла рта в другой.

      – Они называют меня убийцей. Но я этого