Мечта маньяка. Григорий Аркатов

очень хотелось увидеть потупленный взор именно в его исполнении. Но его лицо продолжало прятаться за маской.

      – Да?

      – Да.

      – И в чем смысл?

      Я спрашивал, а глаза мои тем временем цеплялись за детали…

      Я помнил, что накануне маска была телесного цвета. Сегодня же она имела прозрачно-голубоватый оттенок. В остальном же всё то же самое. Тонкий-тонкий слой синтетического материала поверх кожи, в котором намертво запечатаны приветливые черты лица.

      – Зачем этот маскарад?

      – А вы не знаете?

      – Нет.

      Из человека напротив вырвался сдавленный звук. В этот момент под пластиком несомненно пряталась усмешка.

      – Вы же знаете, в каком обществе мы живём…

      – Знаю.

      – Тогда почему спрашиваете?

      – Потому что не понимаю.

      Мадлен Пихаевич услышал меня. Возможно, он на мгновение зажал во лбу некую мысль. Только вот снова понять это мне не представлялось невозможным. Можно было лишь предполагать и хитро подмигивать вопросом:

      – Так что?

      Мадлен Пихаевич посмотрел направо, затем налево. Он опасливой осанкой убедился, что кроме нас двоих в прямоугольном помещении больше никого нет. Чуть погодя его тело немного наклонилось в мою сторону, и заговорщицкий шепот сообщил:

      – Так чертовы бабы не смогут мне ничего предъявить.

      Ясно.

      Тело человека напротив вернулось в исходную позицию, осанка выпрямилась.

      – Ясно, – произнёс я.

      И мы немного помолчали. Это ощущалось нами как краткая дань уважения к правде. А потом очень резко и с прежним задором Мадлен Пихаевич продолжил прежний разговор.

      – Ну да ладно, – сказал он, – Вернёмся к нашим баранам.

      – Баранам?

      – Так точно. Обвинения против вас весьма суровы.

      – И что?

      – Я могу вас отсюда вытащить.

      – Да неужели…

      – Все обвинения против вас будут сняты. Вам нужно только попросить.

      – И что потом?

      – Вы выполните пожелание нашего хозяина. Он всё ещё надеется на вас. Он уверен в ваших способностях.

      – Дудки!

      – Что?

      – Я сказал: «Дудки!»

      – Я не понимаю этого вашего лексического эксгибиционизма.

      – Ну а если по-простому: «Хрен вам на рыло!»

      – Уверенны?

      – Совершенно.

      – Тогда до встречи.

      – Лучше: «Прощай навсегда!»

      – А это вряд ли.

      – Ну а я говорю: «Да!»

      Я злился.

      В противовес мне Мадлен Пихаевич оставался непостижимо спокоен. Маска скрывала его истинные чувства. Она приветливо улыбалась мне. Она желала мне счастья, удачи, здоровья… И этим злила ещё больше.

      – Прощайте, – потребовал я ещё раз, желая данного абсолюта для собственного горячо искомого успокоения.

      Мадлен Пихаевич медленно поднялся из-за стола. Он больше не произнёс не единого слова. Он отодвинул стул, аккуратно задвинул его обратно. Его длинные артистичные пальцы