Основы Науки думать. Книга 1. Рассуждения. Александр Шевцов (Андреев)

просто необходимо сказать так, чтобы тебя поняли. И вот выскакивают из уст психологов чуждые им «душевные явления» или «стороны сознания». А в намеренно отведенных сознанию главах поясняется:

      «Новые формы общественного бытия порождают и новые формы психики, коренным образом отличные психики животных – сознание человека» (Там же, с. 109).

      Как это ни печально, но даже посвящая сознанию отдельную главу, Рубинштейн не дает ему более подробного определения, чем то, что можно извлечь из этого высказывания: сознание – это форма психики. А психика – это работа нервной системы, в частности, мозга – «…у человека органом сознательной деятельности является кора…» (Там же, с. 115). И далее, и далее, вплоть до великих открытий Павлова, объясняющих сознание условными рефлексами…

      Правда, в самом начале книги он дает иное определение: «сознание – это специфическая форма отражения объективной действительности» (Там же, с. 10), но оно настолько бессмысленно, что я его просто не принимаю к рассмотрению.

      Сознание оказывается иным именем психики.

      Подмена и противоречие. И не единственное.

      Следующее противоречие, которое обязательно надо отметить, скрыто в первых же строках, посвященных мышлению:

      «Наше познание объективной действительности начинается с ощущения и восприятия. Ощущение является источником, и притом единственным источником, нашего познания действительности. Но, начинаясь с ощущений и восприятия, познание действительности не заканчивается ими. От ощущения и восприятия оно переходит к мышлению.

      Ощущения и восприятия отражают отдельные стороны явлений, моментов действительности в более или менее случайных сочетаниях. Мышление соотносит данные ощущений и восприятий – сопоставляет, сравнивает, различает, раскрывает отношения, опосредования и через отношения между непосредственно чувственно данными свойствами вещей и явлений раскрывает новые непосредственно чувственно не данные абстрактные свойства; выявляя взаимосвязи и постигая действительность в этих ее взаимосвязях, мышление глубже познает ее сущность.

      Мышление отражает бытие в его связях и отношениях, в его многообразных опосредованиях» (Там же, с. 283).

      Если не считать легкой неловкости языка, который не привык использовать слово «мышление» для выражения таких образов, само высказывание кажется верным. Особенно для профессионального психолога, который привык, что мышление и все остальные «стороны сознания» – это всё «познавательные процессы». И мышление – это познавательный процесс. Или, как говорит сам Рубинштейн:

      «Мышление как познавательная теоретическая деятельность познания теснейшим образом связано с действием» (Там же, с. 285).

      Это он выводит нас на единицу или «клеточку психического», о которой спорит с Выготским, считавшим такой единицей «значение», а не действия. Но пока это не важно. Важно лишь то, что при таком определении мышления, чуть не вся психология оказывается если