Земля надежды. Филиппа Грегори

и говорил «лист». Но она только улыбалась и отказывалась повторять слова, которые он говорил ей.

      – Ты должна научиться говорить по-английски, – старался убедить ее Джей. – Как ты можешь жить, не понимая ничего из того, что тебе говорят?

      Девочка качала головой и склонялась над своей работой. Она сгибала упругие зеленые прутья и плела из них какую-то сетку. Под его взглядом она завязала последний узел и подняла готовую работу, чтобы показать ему. Джей был настолько невежествен, что не мог даже догадаться, что именно она сделала. А она очень гордо улыбалась.

      Она положила свое хитроумное изделие на землю и отступила на пару шагов. Потом упала на четвереньки, изогнула спину и поползла к сетке, вытянув руки перед собой, изогнув ладони в виде клювов и хлопая ими. Сразу стало понятно, что это лобстер.

      Джей засмеялся.

      – Лобстер! – воскликнул он. – Скажи «лобстер»!

      Она смахнула волосы с левой щеки и потрясла головой в знак отрицания. Затем изобразила, как будто ест, словно хотела сказать: «Нет. Будем есть лобстера».

      Джей показал на ловушку:

      – Ты что, сделала ловушку для лобстеров?

      Она кивнула и поставила ее в каноэ, приготовив все для того, чтобы установить ее на рассвете следующего дня, когда они отправятся в свой ежедневный поход.

      – Но ты должна научиться говорить, – настаивал Джей. – Что ты будешь делать, когда я уеду назад в Англию? А если твою маму снова посадят в тюрьму?

      Она покачала головой, отказываясь понимать его. Потом вытащила прутик из костра и пошла к реке. Джей замолчал, уважая ритуал, который повторялся на рассвете и в сумерках, когда его подруга пускала табак по воде. Так она отмечала переход ото дня к ночи и обратно.

      Он забрался в шалаш и притворился, что спит, – чтобы она могла тоже залезть внутрь и лечь рядом с ним, не испытывая страха. Это был его собственный ритуал, придуманный для того, чтобы уберечь их обоих от его растущего влечения к ней.

      Лишь в самую первую ночь, когда он устал от гребли, он заснул сразу, как только закрыл глаза. Все другие ночи он лежал рядом с ней без сна, прислушиваясь к ее еле слышному дыханию, наслаждаясь чувством близости. Он не желал ее, как мог бы желать женщину. Это было чувство гораздо более утонченное и сложное. Джею представлялось, что некий драгоценный и редкий зверек вдруг доверился ему, выбрал его и лег отдохнуть рядом с ним. Он искренне не хотел ни испугать ее, ни потревожить. Он всем сердцем мечтал только протянуть руку и погладить этот гладкий красивый бочок.

      Эта маленькая дикарка была самым красивым существом, какое он когда-либо видел. Даже его жена Джейн никогда не появлялась перед ним обнаженной. Они всегда занимались любовью, путаясь в одежде, обычно в темноте. Его дети с самого рождения были спеленаты так же туго, как шелковичные черви в коконе. А как только они начинали ходить, их наряжали в крошечные подобия одежды для взрослых. Джей никогда не видел ни одного из своих детей голеньким, он никогда