Точка невозврата. Юлия Рябинина

залегла неглубокая складка.

      – Извини, – я прикусила язык. – Пойдем? – теперь я потянула его за собой.

      Сигнализация пикнула, закрывая двери машины, и мы пошли по зеленому коротко скошенному газону к озеру.

      Глава 4

      Опустошение. Внутри будто все залили черным цветом, и теперь, куда и на что бы я ни смотрел, все окрасилось в черно-белые тона. Лишь первые несколько дней приходили воспоминания о рыжей девчонке в ярко-голубом спортивном костюме, который купил в первом попавшемся магазине спортивной одежды, но и она потом исчезла из моей головы.

      Тесть у меня, конечно, оказался «золотым человеком», я его недооценил.

      – Здравствуй, зятек! – заявил он мне с порога. – Присаживайся.

      Я молча сел в кресло. Поза расслаблена. Мне нечего скрывать, и уличить меня не в чем.

      – Жаль, конечно, что все у вас так сложилось с Анжеликой, – свел он густые брови. – Но лучше развестись сейчас, чем мучить себя всю жизнь.

      О, да, хоть в этом мы сходимся.

      – С работы увольнять я тебя не буду.

      Я удивленно приподнял бровь.

      – Хоть Лика и просила, но знаешь, в мире бизнеса нет места личным разборкам, а ты зарекомендовал себя с хорошей стороны, – он посмотрел мне в глаза. – Я, как ты мог заметить, не разбрасываюсь ценными кадрами.

      Да, в этом я с ним поспорить не мог, Петрович всегда поощрял инициативных и вперед идущих спецов своего дела, подстегивая их стремление нехилой такой премией.

      – Согласен, – решил вставить свое слово.

      – Да мне и самому будет спокойнее знать, что ты не будешь уклоняться от уплаты алиментов и не посадишь своих детей мне на шею, а будешь платежеспособным отцом.

      После этих слов я, как только вышел из кабинета гендиректора, сразу же направился в отдел кадров и написал заявление.

      Полмесяца провел в бреду. Хорошо, хотя бы за квартиру заплатил на несколько месяцев вперед, и с этим не приходилось еще париться.

      Днем я пропадал в поисках работы, а ночью… Про ночи не хотелось вспоминать совсем. Кошмары снились постоянно. И во всех итог был один: я просыпался в холодной испарине с осознанием того, что жизнь – это боль, но лучше испытывать эту боль, нежели быть одиноким.

      Петрович звонил сам пару раз. И оба эти раза мне пришлось ему популярно объяснять, почему я не буду у него больше работать. Видимо, мужик понял и отстал. Больше не лез ко мне, но только почему-то от этого не становилось лучше.

      С сыновьями посчастливилось увидеться только два раза за это время, и то спасибо теще. Она сама позвонила в выходные и сказала, что мальчишки скучают, и неплохо бы навестить их. Я был только за, но не знал, как подступиться. Лика не брала телефон, а с Петровичем общаться и вовсе не хотелось, а вот теще позвонить не догадался, да и не ладили мы с ней особо. Она все считала, что я не подхожу ее Анжелочке ни по характеру, ни по социальному уровню. А тут раз – и позвонила сама.

      Я встретил их на площадке. Пакет вкусностей, которые любят пацаны, отдал женщине, а мальчишкам вручил по большому игрушечному грузовику.