Рыжий (история одиночки). Олег Мироненко

мимо дивана с храпящей на нём сволочью, и доковылял наконец до коридора, где на полу валялся пуховик. В его-то грязный рукав, превозмогая приступы тошноты от съеденного и вылитого на него (гордость, гордость обитала в этом щупленьком тельце) и забрался бедолага, наконец-то согрелся и уснул.

      … С утра была суббота. Степаныч прекратил храпеть, перевернулся с боку на бок, ловко сбалансировал на краю дивана и проснулся. Поднявшись и удостоверившись, что бежать никуда не надо, он с хмурым видом, в синих до колен солдатских трусах и линялой майке, сунул ноги в тапки и зашагал в санузел. В прихожей он узрел валяющийся на полу пуховик, скривился, как от зубной боли, поднял его и сильно встряхнул – право, не понятно зачем. Из рукава тут же вывалился рыжий комочек, ударился об пол, корявенько уселся на задние лапки и потешно замотал головой. Потом одновременно открыл глаза и рот и пискнул. И сразу же задрожал.

      – Так…. – выдавил из себя Степаныч. – Не приснился всё-таки.

      Некоторое время он стоял и смотрел на котёнка, потом покачал головой:

      – И в чём душа держится… Рыжик ты Рыжик.

      И пошёл бриться.

      … Через пол-часа Рыжик бойко лакал молоко с накрошенным в него батоном, жмуря глазки от удовольствия, а Степаныч по старой привычке курил в форточку и наблюдал за ним, хмуря брови.

      – Вот так… И хрен ты когда от меня кошачьей тушёнки получишь, понял-нет? Ну хватит, хватит, а то загадишь мне тут всё.

      Он убрал плошку из-под самого носа котёнка, от чего тот недоумённо стал крутить головой, сигнализируя ушами о своём разочаровании, сграбастал его в ладонь и поднёс к унитазу.

      – Был у меня у приятеля кот, так тот прямо вот на край сюда запрыгивал, ну и делал все свои дела… А ты чем хуже, спрашивается? Вот сюда, понял? Ни рядом, ни под ванную – а сюда вот, и сколько хочешь потом хвост свой задирай… Понял, усатый? Смотри – повторять не буду.

      Котёнок сидел на краю унитаза и непонимающе моргал. Потом спрыгнул вниз и тут же напрудил лужицу на кафеле. Степаныч крякнул:

      – Игнорируем, значит, руководящую роль партии… Ладно.

      Он схватил Рыжика за загривок, ткнул мордой в лужицу, потряс, опять ткнул… Котёнок отчаянно извивался и пищал, пока наконец опять не был усажен на край унитаза.

      – Дошло, нет? А если ты, падла маленькая, в отместку мне в тапки нассышь – сразу с балкона, усёк?

      В унитазе журчала вода. Рыжик изогнул шею, посмотрел туда. Мыслей не было. Потом соскочил вниз и побрёл к батарее умываться.

      … Вечером он лежал на старом свитере у батареи в комнате, сонно щурил глаза и нет-нет да и поглядывал на хозяина. Степаныч сегодня не пил – не хотелось что-то… Хотелось грустить и ощущать эту грусть неразмытой. Гудел телевизор, а он, сгорбившись, сидел на диване, ерошил волосы и думал о сыне, с которым вот уж год как насмерть рассорился… «Один ведь я, совсем один», – печалился он, отчаянно моргая глазами. «И никакой он ни гад…» – пронеслось вдруг в голове у котёнка. Он поднялся со своего