Театральные подмостки. Александр Николаевич Завьялов

какой-то момент днище кровати не выдержало и проломилось, и всё что сверху обрушилось на меня. Гроб мой рассыпался в труху – видимо, его изготовили из гнилой древесины, – а сам я тотчас же проснулся. Холодный пот лился с меня ручьями, а сердце бешено колотилось в груди. Но явь оказалась ещё более несуразной…

      Я увидел, что сижу в первом ряду партера в своём театре, а спальня вместе со всем обзаведеньем, супружеским ложем, Лерой и её новым избранником уже на сцене… Та же обстановка, мебель, зелёный тафтинговый ковёр на полу, только теперь он уже раскинулся на всю сцену, те же обои и картины на декорационных стенах, римские шторы с ламбрекенами и все мельчайшие детали нашей спальни совпадали с поразительной точностью. И даже наша трёхцветная кошка Мельпомена сидела на подоконнике и безмятежно смотрела в окно, где ясно виднелось пасмурное взлохмаченное небо. Светало… Разломанная кровать стояла посреди сцены, а Лера с мужем уже спокойно лежали в обнимку на полу чуть в сторонке на заново расстеленном ложе. Получается, я как-то не сразу проснулся (видимо, режиссёр-постановщик пожалел мою ранимую психику…), и они успели выбраться из завала, перенесли матрасы и уютно устроились на новом месте.

      Во сне возле кровати я видел комком брошенное свадебное платье и нарядные, инкрустированные туфельки – одна закатилась ко мне под кровать, другая лежала на комоде. Теперь же, на сцене, на том же месте валялось обычное обтягивающее чёрное платьице – у Леры целая коллекция таких платьев, – а вместо драгоценных туфель там же лежали повседневные розовые босоножки.

      Нового избранника Леры я узнал. Влад Шмыганюк – довольно-таки скверный и пакостный тип. Любитель жуировать за чужой счёт. Он, помнится, позанимал у актёрской братии деньги, особенно у женщин, а отдавать даже и не думал. И вовсе не скрывался, а сочинял разные небылицы. Подробней о нём я расскажу позже.

      Представляете, я даже и не знал, что моя жена знакома со Шмыганюком! Видимо, где-где, а в тустороннем мире всё проясняется.

      Лера трогательно положила голову на грудь своему возлюбленному и мило ворковала о своей счастливой женской доле, он тоже что-то там одобрительно бубнил, и они вместе мечтали о будущей прекрасной, полной радостей и приключений жизни. Радовались, что теперь в их жизни нет досадного препятствия, и ничегошеньки им уже не мешает быть счастливыми. Наконец-то теперь можно сколько душеньке угодно, не таясь.

      Самое поразительное, что зал был битком набит зрителями, стояли даже в проходах. Я оглядывался по сторонам, весь такой растерянный и подавленный, видел довольные и увлечённые лица, которые со странными и ехидными улыбками косились на меня. Многих я узнал, но, к счастью, родных и близких не было.

      – Владик, ты даже не представляешь, как я счастлива, – с нежностью в голосе лепетала моя вдовушка. – Я всю жизнь любила только тебя… только тебя одного… Вот видишь, от судьбы не уйдёшь. Я сглупила тогда… вышла замуж за Бешанина. Помнишь, после той нашей ссоры? Глупо, как глупо! Молодая была, дурочка. Но – судьбу ведь не обманешь! Нам на роду с тобой написано быть