Иван Сусанин. Валерий Александрович Замыслов

не избыл грозы помещик Курлятьев. Имение его отобрали на государя, хоромы разорили, а самого сослали в северные земли. В опалу угодило еще с десяток дворян.

      Дмитрий Иванович уцелел: никто из Годуновых в родстве с «изменниками» не значился. Сказалось и то, что когда-то Василий Наумов бывал у Годуновых в Костроме и слушал дерзкие речи Федора:

      «Родовитые задавили, ступить некуда! Русь же поместным дворянством держится. Вот кого надо царю приласкать».

      О том же молвил в тот день и Дмитрий Иванович:

      «И войско, и подати – все от нас. Многие же бояре обельно⁸⁸ живут».

      Припомнил те речи Василий Наумов.

      – Коль в ту пору бояр хулил, то ныне и вовсе должен быть с нами.

      Но главное испытание ждало вяземцев на Москве: каждому учинили допрос в Поместном приказе. Вел сыск любимец царя, опричник Алексей Басманов. А были с ним Захарий Овчина, Петр Зайцев да Афанасий Вяземский; поодаль сидели дьяки и подьячие с разрядными книгами. Поднимали родословную, чуть ли не с Ивана Калиты; накрепко пытали о дедах и прадедах, дядьях и тетках, братьях и сестрах, женах и детях.

      Дмитрий Годунов устал от вкрадчивых вопросов дьяков и прощупывающих взоров опричников; казалось, расспросным речам и конца не будет.

      Но вот молвил Алексей Басманов:

      – Видит Бог, честен ты перед великим государем, Дмитрий Годунов. Однако, чтобы стать царевым опричником, того мало. Ты должен быть его верным рабом. Он повелит тебе казнить отца – казни, отрубить голову сыну – руби, умереть за царя – умри! Государь для тебя – отец, а ты его преданный пес. Способен ли ты на оное, Дмитрий Годунов?

      Дмитрия Ивановича в жар кинуло. Слова Басманова были страшны и тяжело ложились на душу, но он выстоял, не дрогнул, ведая, что в эту минуту решается его судьба.

      – Умру за государя.

      – Добро, Дмитрий, – кивнул Басманов и велел кликнуть попа. Тот, черный, заросший, могутный, с крестом и иконой, вопросил густым басом:

      – Отрекаешься ли, сыне, от отца-матери?

      – Отрекаюсь, святый отче, – глухо, покрываясь липким потом, отвечал Годунов.

      – От чад своим и домочадцев?

      – Отрекаюсь, святый отче.

      – От всего мирского?

      – Отрекаюсь, отче.

      – Поклянись на святынях.

      Дмитрий Иванович поклялся, а поп, сурово поблескивая диковатыми глазами, всё тягуче вопрошал:

      – Будешь ли служить единому помазаннику Божьему, великому государю?

      – Буду, отче…

      В тот же день выдали Дмитрию Ивановичу Годунову черный опричный кафтан и молодого резвого скакуна; пристегнули к седлу собачью голову да метлу и повелели ехать к царю в Александрову слободу.

      Бориску же с Иринушкой отвезли в московский дворец, к царице Марье Темрюковне.

      А по Руси гулял опричный топор.

      Пытки, дыбы, плахи, кровь.

      Царь выметал боярскую крамолу.

* * *

      До шестнадцати лет Борис Годунов прислуживал за столом царицы, а затем его перевели на половину государя.

      Иван Васильевич, увидев в сенях статного,

88

О б е л ь н о – то есть не платят государевых налогов и пошлин.