Иван Сусанин. Валерий Александрович Замыслов

вестей расспроси… Фалей! Укажи подавать на стол. Питий и яств не жалеть!

      Тиун-приказчик пожал плечами и застыл столбом. С чего бы это Федор Иваныч расщедрился?

      – Оглох, Фалей? Стрелой в поварню лети!

      Никогда еще семья Оськи так изобильно не стольничала. Ну и барин, на славу угостил!

      Оська захмелел от ядреного ячменного пива и крепкого ставленого меда, и жизнь ему показалась такой отрадной, что готов был в пляс пойти.

      Сусанна чарку лишь пригубила: отроду хмельного во рту не держала, и не переставала диву даваться. Вкупе с сирым людом сам барин сидит, а два прислужника в малиновых кафтанах только успевают подносы ставить. Чудно! Вон и Ванятка удивляется.

      А Федор Иванович всё отдавал приказы:

      – Ты, Фалей, о лошаденке озаботься. Тоже с дальней дороги. Заведи в конюшню. Овса вволю, теплой попоной прикрой, за пожитками пригляни. Не хлопай глазами, проворь!

      Затем Годунов велел проводить Сусанну и Ванятку в горницу.

      – Пусть отдохнут, а мы малость с Оськой потолкуем. Давай-ка еще по чарочке.

      – Благодарствую, барин. Век твоих щедрот не забуду, – заплетающим языком произнес Оська.

      – Коль захочешь, завалю тебя щедротами. Я – милостив. Избу тебе выделю, доброй землицы нарежу, жита на посев подкину, на два года от барщины избавлю. Вольготно заживешь, Оська.

      Оська бухнулся на колени.

      – Дык, мне лучшего барина и не сыскать, милостивец!

      – Фалей! Неси бумагу. Рядную грамоту будем писать. Горазд в грамоте?

      – Господь не упремудрил, милостивец.

      – Не велика беда. Крестиком подпишешь.

      Глава 3. Видел кот молоко, да рыло коротко

      «Добрая» изба оказалась «курной»¹⁵ и ветхой. Покосилась, утонула в сугробах. Бревенчатые стены настолько почернели и закоптели, словно по ним голик век не гулял. Да и дворишко для лошади выглядел убогим.

      – Наградил же тебя барин хоромами. И как ты мог грамоту подписать?

      – Дык…

      – Назюзюкался на дармовщинку, глупендяй! – костерила непутевого муженька Сусанна.

      – Барин, кажись, добрый, не проманет.

      – Обещал бычка, а даст тычка. У-у!

      Сусанна даже на мужа замахнулась. Села на лавку и горестно подперла ладонью голову, повязанную зимним убрусом¹⁶. Ушли от беды, а оно тебе встречу, как репей вцепилось. Ну и муженек!

      Судьба свела их тринадцать лет назад. Видная лицом Сусанна никогда и не чаяла, что ее суженым станет невзрачный Оська, но судьбу даже на кривой оглобле не объедешь.

      Погожим майским вечером ехали по деревеньке трое холопов помещика Коротаева. Дерзкие, наглые, наподгуле. Подъехали к колодцу, увидели пригожую девку с бадейками, заухмылялись.

      – Смачная. Прокатим, робяты!

      Сусанна и глазом не успела моргнуть, как очутилась поперек седла. Холопы умчали в лесок за околицу, стянули девку с лошади и принялись охальничать. Один из холопов разорвал сарафан. При виде упругого, оголенного тела, у холопов и вовсе ударил хмель в голову.

      – Полакомимся, хе!

      Сусанна

15

К у р н а я и з б а – отапливаемая печью, не имеющей трубы.

16

У б р у с – женский головной убор, платок.