Закон популярности. Критика, обзоры, публицистика. Ноэми Норд

того, чтобы устраивать бунты»;

      «…Несчастные ленинградцы, они переносят голод молча и умирают. Приходится удивляться, что такой ужас многие переносят без ропота».

      Мы – были

      Поэт всегда в смирительной рубашке.

      Узок мир реального бытия.

      Вырванные крылья, отобранное небо, потерянное эхо.

      Не докричаться из тюрьмы отпущенных лет.

      Но голос Владимира Высоцкого способен вырвать из ада, напоминая: " Мы – были. Мы – пели. Мы – боролись. Попробуйте и вы».

      Цензура в разгаре. Удаления, отключение от анонсов, снижение разными способами рейтинга, затыкание предсмертных воплей: «За что?» – не полный перечень пинков, плевков и прочих унижений квартиросъемщиков на сайтах.

      Когда мне лезут в душу

      «Он был духовным выходом из тупика».

      «Он реанимировал душу».

      Можно было бы так начать повествование о Поэте, который учил бороться. Но все равно эпитафия покажется формальной. Поставили точку – и забыли.

      Настоящие кумиры не забываются.

      У меня в памяти свой Высоцкий, и все, что связано с этим именем не школьное сочинение и не обязательный салют в Татьянин день.

      Первая встреча с Поэтом состоялась так.

      Мне четырнадцать. Семиклассница. Уроки. Скука. И вдруг глаза наткнулись на строчки стихов, процарапанные чем-то острым на парте:

      «Я не люблю, когда мне лезут в душу,

      Тем более, когда в нее плюют».

      Бросило в жар. Кровь застучала в висках.

      Я снова и снова перечитывала строчки, не в силах оторваться от них.

      Возможно, никто не помнит, какого цвета были парты в седьмом классе. А я из-за этих строчек не забыла до сих пор.

      Они были выкрашены зеленой краской в несколько слоев, и если хорошо процарапан верхний, то нижний, синий слой, был контрастным.

      До сих пор вспоминаю эту парту.

      Но влюбилась я тогда не только в автора строк, но и в бесстрашного издателя, того, кто, не страшась наказания, изрезал парты в других кабинетах:

      «Поэты  ходят пятками по лезвию ножа,

      И режут в кровь свои босые души…»

      Так издавался школьный самиздат.

      Не в виде трех букв над унитазом, а как заклинание, эстафета сопротивления фискальным школьным догмам и «Кому на Руси жить хорошо».

      Кого не обломали дубинки и сульфазин

      Трусливое племя литераторов – сортирщиков, чьими строчками подтирал народ задницы при совке, до сей поры корпит и плодотворствует, выкореживая из бездн бездарности никчемные строчки. А пусть бы – цедили дальше на радость читателям – ипохондрикам. Так нет, вялые строфы щедро заваливают настоящие драгоценные строчки, которые будят, зовут и живы до сих пор.

      Валентин Соколов (1927- 1982) 35 лет просидел в тюрьмах и психушках.

      Пытался, но не смог выехать из самой читающей страны. В 1982 году он умер в психушке. Ему было 55 лет. Всего