Его личная звезда. Разрушая преграды. Книга 2. Марина Кистяева

и в далекие времена было логическое основание, сейчас – от латунцев.

      – Я пить хочу, – глухо прошептала Ирида.

      Всё, сил больше не было. Никаких. Её выжали, выжгли изнутри.

      Богдан, бросив на неё быстрый взгляд темно-синих глаз, значение которого она даже не пыталась понять, налил воды из графина, стоящего на окне.

      – Тебе плохо?

      Ирида едва не рассмеялась, услышав от него этот вопрос. Уж не забота ли там сквозила, Богдан Славинский? А?

      – Да, мне плохо, – Ирида не стала лукавить. Приняла стакан, жадно выпила воду и вернула пустой Богдану. Посмотрела на мужчину и негромко добавила: – Что мне делать дальше? Я могу вернуться в дом Стаса за одеждой или…

      Она не договорила, оборвала себя.

      Стояла с повисшими вдоль тела руками и ждала, что ей ответит Богдан.

      Теперь он был вправе решать за неё всё.

      Глава 2

      Богдан её отпустил, сказав, что она может забрать из своей квартиры все дорогие ей вещи. Одежду брать не рекомендовал, они обновят её гардероб. Ириду так и подмывало спросить – по его вкусу? Но промолчала, понимая, что не тот момент, чтобы показывать характер.

      Вернувшись домой, Ирида ожидала увидеть в квартире Стаса, но его не было. Стало немного горько, но пройдя на кухню, обнаружила записку: «Срочно вызвали в лабораторию». Ирида покачала головой и сделала приписку: «Я переехала к Богдану». Она была рада, что Стас снова занимается любимым делом, единственное, что смущало, так эта полная секретность. Брат не рассказывал, что за опыты и эксперименты они ставили.

      Когда Ирида заходила к себе в отсек, у нее возникло чувство, что она сюда больше никогда не вернется. Глупо, конечно. Только сердцу не прикажешь, и сейчас оно сжималось от тоски и безнадежности. Взгляд девушки невольно остановился на букете Кира, подаренном в день помолвки. Букет давно засох, его пора было выкинуть. А вот гладии стояли в первозданном виде, источая слабый, но притягательный аромат. Эти два букета оказали на Ириду странное действие, она подошла к консоли, на которой стоял букет Кира, и села прямо на пол.

      – Прости меня, Кир… Прости…

      Она не понимала, за что просит прощения. Но эти цветы… Увядшие цветы Кира и идеально сохранившиеся – Славинского, словно два символа человеческих жизней. Одна искалеченная, другая сильная и здравствующая.

      Ирида плакала недолго. Она даже в некоторой степени заставляла себя выплакаться, понимая, что в доме Богдана слезы приветствоваться не будут. А ей следовало поплакать, попрощаться с прошлым. И с Киром тоже.

      Было бы наивно полагать, что она в один час забудет Кира. Нет, такое не произойдет. Ирида знала, что ей лучше подавить в себе те чувства, что она испытывала к Киру, ту нежную романтическую влюбленность. Потому что если она её сохранит в сердце, то по ней пройдется Славинский. Вот в чем, в чем, а в этом она не сомневалась. И его слова, произнесенные у клуба, что он ни разу её не попрекнет Киром, можно стереть из памяти. Да и вообще всё, что было ранее, до её отказа, надо забыть.

      Теперь