Убить нельзя помиловать. Марина Семенова

ом»… А дальше – имя и фамилия моего бывшего мужа.

      С миром?… С каким, к черту, миром! Здесь покоится с ненавистью, с моей безусловной ненавистью, от которой я смогу избавиться лишь закопав её вместе с ним, уложив рядышком в одну могилу.

      А у вас? У вас никогда не возникало желания кого-нибудь убить? Ну, хотя бы раз в жизни? Нет, не так, чтобы в сердцах и во время ссоры, а много лет спустя, когда кажется, что всё уже давно улеглось, забылось, стёрлось, истлело, когда уже все сроки вышли? И в твоей жизни все хорошо, все сложилось с другим человеком, с более достойным… Да, не более, а в тысячу раз лучше! Но, все равно, время от времени на тебя накатывает яростная, ослепляющая волна ненависти. Так прошлое напоминает о себе. Да-да, твое прошлое периодически напоминает о себе. Потому что этот человек – он же не умер. И не купил билет на Марс, не улетел туда, чтобы вернуться через тысячу космических лет. Он даже не уехал в другую страну или, хотя бы, в другой город. Нет, он живёт рядом, на соседней улице и периодически подбрасывает сухие веточки в твой тлеющий костер незаживающих обид. Собственно говоря, из-за этих самых веточек – и тлеющий.

      Это вошло в привычку не сразу. Поначалу ярость налетала вихрем, поднималась изнутри, не давая думать, видеть, дышать. Именно так – налетала и поднималась. Снаружи и изнутри. Казалось, что вселенная не просто пропиталась твоей ненавистью, набухла ею, насытилась, она из нее соткана. Будто ты, в одночасье, перезамесила её под себя. Вернее, не под себя, а под свое необъятное всепроникающее чувство ненависти, отравившее не только душу, сердце, печень и легкие, а – все вокруг. Вот как сильно я в ту пору ненавидела.

      И тогда, чтобы не сойти с ума, чтобы просто не выгореть дотла, я стала каждый вечер перед сном придумывать своему обидчику страшную месть. Каждый вечер – новую мучительную смерть. Всенепременно – мучительную! Со временем это превратилось в своеобразный ритуал, стало моим успокоительным, таблеткой снотворного. Но, это лишь со временем, а тогда, в самый первый момент, я никак не могла успокоиться. Родившись в ответ на предательство, обретя плоть, наевшись досыта обиды и боли, моя ненависть росла и ширилась, а достигнув своего предела, все равно продолжала расти.

      Уже потом, много позже, я поняла, что не меньше самой ненависти тебя убивают мысли о ее разрушительной силе и, упорно навязываемое всеми, чувство вины. Чувство вины за чувство ненависти. Везде пишут и говорят о том, что ненавидеть – это плохо, что ненависть, это – яд, который тебя же и разрушает, что нужно научиться отпускать, прощать и прочее бла-бла-бла. Они не понимают, что убивает тебя не ненависть, тебя убивает – неотомщенность, безнаказанность, несвершение акта возмездия. Справедливого возмездия.

      Мною всегда не понималось – почему быть распоследней сволочью можно, а ненавидеть за это – нельзя? Почему, если человек сделал тебе плохо, ты не должна хотеть, чтобы ему тоже было плохо? Вместо этого, ты должна «простить и отпустить». С какого такого перепугу? И что за дурацкое слово «отпустить», если я никого не держу? Если это она, ненависть, держит меня, вцепившись в горло и не давая ни вдохнуть, ни выдохнуть. Я же её не звала, не приглашала, она пришла сама и поселилась в моём сердце, в моей душе, в моем теле. Поселилась и все там испаскудила.

      И ведь хочется всего какой-то малости – закономерного торжества справедливости. Тебе хочется отмщения. Тебе хочется, чтобы твой бывший был наказан. Но, вместо этого ты узнаешь, что у него все хорошо и, рассматривая его фотки на ФБ, где он постит свои и жёнины телеса на всех пляжах мира, ты мечтаешь о том, чтобы его смыло волной с этого самого пляжа, чтобы солнце опалило его кожу, выжгло глаза, печень и селезёнку и чтобы, в конце концов, уничтожило жирное мерзкое, такое ненавистное тебе тело, превратив его в пепел, который его новая супруга привезет домой в баночке из-под арахиса.

      Но, ты смотришь на фото и понимаешь, что не такой уж он и жирный. Наел, конечно, как и ты, пару килограмм за эти годы, но не так, чтобы критично. И тогда ты фантазируешь, представляя, что таки – наел. И тебе уже видится, как твой бывший не просто наел живот и бока, а разжирел до невозможности, до необъятных размеров, когда уже не то, чтобы на пляже раздеться, а вообще – ни сидеть, ни ходить, ни дышать. Да-да, не «дышать» – это главное! Больше всего на свете ты хочешь, чтобы он задохнулся, чтобы однажды он перестал дышать.

      И однажды, в какой-то момент, ты вдруг понимаешь, что таки – да! Да, ты не идеальный человек! И ты больше не любишь всех людей на планете Земля. Более того, ты и не обязана их любить. Ты не обязана любить свою соседку с лицом цвета протухшего фарша, которая курит на лестничной площадке самые ядовитые в мире сигареты. Ты не обязана любить водителя маршрутки, врубившего во всю дурь пошловатые песни и уступать место бабушке, упершейся в твоё плечо с силой, равной давлению поршня паровой машины. И, как только ты перестаешь себе врать, как только разрешаешь себе быть недостаточно хорошей, как только ты позволяешь себе по-настоящему ненавидеть своего обидчика каждым миллиметром своего тела, мозга и сердца, как только ты отпускаешь свою ненависть на волю, в свободный полет, в открытое плавание, и говоришь себе – да, я плохая, да, я ненавижу своего бывшего всеми клеточками своей раскромсанной