Герцогиня. Оливия Штерн

раз не убил.

      Чертыхнувшись, Максимус запустил в стену пустым стаканом. И, глядя на осыпающиеся осколки, внезапно понял, что не сможет спать. Совсем.

      Еще спустя три часа он снова был в деревне, на пороге дома, где убили матушку Каппу.

      Максимус огляделся: лишь одинокий абраксовый фонарь на столбе освещал деревню. В окнах – ни искры, абракс надо беречь, да и вообще ночью Ангелы завещали спать.

      Он достал из сумки карманный фонарь, щелкнул переключателем – в стекле ярко пыхнуло привычным розоватым светом. Еще раз убедившись, что никто его не видит, Максимус неслышно отворил дверь и вошел.

      Соседушки успели навести кое-какой порядок. Теперь бедная Каппа покоилась на столе, в изголовье едва мерцала лампадка с изображением святых Двенадцати Ликов. Женщину переодели и омыли, восковое лицо было строго и спокойно.

      – Прости меня, – пробормотал Максимус, – я найду их и накажу, обещаю.

      Он внимательно осмотрелся, выискивая тот нож, что торчал в груди убитой. Конечно, его могли подхватить и в доме – но точно также могли принести с собой, и тогда нож становился единственной путеводной ниточкой, способной указать дорогу в логово бандитов.

      … Ножа нигде не было.

      Максимус смел с печи горшки, и они с грохотом, выплескивая содержимое, обрушились на пол.

      Как плохо-то.

      Понадеялся на удачу, примчался черт знает куда – и все без толку.

      Он вышел, уселся на крыльцо, прикрыв глаза, и стал дожидаться утра. Даже задремал к рассвету, снилось что-то очень приятное, но что – не запомнил. Едва забрезжил первый свет, Максимус поднялся и рванул к дому старухи, у которой побывал накануне.

      Церемониться не стал. Пинком распахнул хлипкую дверь, навис над хлопающей спросонья глазами женщиной.

      – Нож. Где нож, которым была убита Каппа?

      – Черт тя побери, – выругалась бабка, – закопали мы его в огороде, как и положено, чтобы больше никому…

      – Показывай, – процедил Максимус, чувствуя, как разливается внутри раскаленным оловом ярость.

      Он – дурак.

      Зачем столько ждал?

      Надо было идти ночью, будить эту старуху, вытрясти из нее все подробности…

      С другой стороны, искать, где был зарыт нож, ночью, в бескрайних огородах?..

      – Ох-хо-хох, – кряхтя, старушенция поднялась с лежака, – так то ж не я его закапывала, добрый господин, то ж Мирка…

      – Какая еще Мирка? Идем к ней…

      Еще через час и за десять монет орудие убийства было добыто из-под земли рядом с грядкой огурцов. Копать пришлось довольно глубоко и Максимусу, потому что деревенские тетки наотрез отказались прикасаться к этой гадости.

      ***

      Восток неба полыхал словно вскрытая рана. Деревня просыпалась. Очередной кошмар остался в прошлом. На новеньком, блестящем лакировкой автомобиле прибыл Посвященный из Приюта Ангелов, дабы провести ритуал предания Каппы земле. Он был совсем еще молодым мальчишкой. Глаза – как у теленка, темные, доверчивые и грустные. Лицо добродушно-округлое, присыпанное веснушками. Видно,