Скажи, что будешь помнить. Кэти Макгэрри

программу помощи для молодых людей штата, и вот теперь, на примере мистера Пирса, видим ее первые успехи и гордимся ими.

      Он снова протягивает Дриксу руку. Вспышки, аплодисменты. Отец наклоняется к моему спасителю и говорит ему что-то. Не знаю, что именно, но по лицу Дрикса пробегает тень. Он сглатывает и едва заметно кивает.

      Что-то случилось, и мне это не нравится. Я бы подошла к Дриксу, но Шон крепко держит меня за локоть и не отпускает, молча ругая за созданные проблемы.

      Дрикс снова встает к микрофону и бросает бомбу, такую здоровенную, что земля содрогается у меня под ногами.

      – Раз уж Эллисон набралась смелости объяснить, что сегодня случилось, я намерен сказать вам, в чем именно меня обвиняли…

      Он продолжает, и теперь дрожит уже не только земля под ногами, но и весь мир. Потому что парень, оплативший в парке победу пятилетней малышки, парень, вступившийся за меня, когда никто другой этого не сделал, парень, сказавший, что не все представители сильного пола придурки, совершил ужасное, жестокое преступление. И теперь потрясен уже и мой мир.

      Хендрикс

      В штате Кентукки вооруженное ограбление квалифицируется как тяжкое преступление класса «В» и карается тюремным заключением сроком от десяти до двадцати лет. Человек, ограбивший магазин с пистолетом «Глок», кто бы это ни был, ушел с 250 долларами. На такие деньги можно оплатить счет за сотовую связь и заправить бак внедорожника. Добыча явно не равнозначная риску, но срок получил я, так что тот, кто взял деньги, оказался ловчее меня.

      Двести пятьдесят долларов. Удар под дых.

      Эксл въезжает в наш квартал. За ним, мигнув фарами, следует на своей машине Доминик. Холидей дремлет на тесном заднем сиденье старенького грузовичка брата. Келлен едет с Домиником.

      Мы с Экслом всю дорогу молчим. Говорить особенно не о чем. Теперь весь мир считает, что я, разжившись стволом, грабанул дежурный магазинчик. Еще немного, и кто-нибудь, покопавшись в интернете, выяснит, что курок был-таки спущен, но пуля прошла мимо, и только это спасло меня от обвинения в убийстве.

      – Тебя изобразили героем, – понизив голос, говорит Эксл. Одну за другой мы проезжаем похожие коробки домов, выкрашенные светом фонарей в желтоватый цвет. На часах десять, и ночь заметно потемнела, когда мы свернули на нашу улицу.

      – Вот это люди и запомнят. Как ты помог губернаторской дочке, когда никто другой на выручку ей не пришел. Есть чем гордиться.

      Может быть. Но в памяти засело выражение на лице Элль, когда я выступил с признанием. Вот уж она о героях точно не думала. А думала о парне в маске, размахивающем перед кем-то пушкой.

      Оглядываюсь на сестру. Так приятно, что она снова в моей жизни. Тепло и уютно. Холидей – девушка с большим сердцем и сильным голосом. Как у ее тезки, Билли Холидей.

      – Я возьму ее на руки?

      – Ей уже не шесть. – Эксл сворачивает на дорожку. – Сама ходить умеет.

      Но на шестнадцать она не выглядит. Гляжу на нее и вспоминаю большие глаза, обнимашки, книжки-раскраски и слезные мольбы разрешить ей накрасить мне ногти розовым лаком.

      В