Скажи, что будешь помнить. Кэти Макгэрри

знают, как играть, но никто из нас не умеет держать ритм, как ты. Когда ты играл, то играл душой и сердцем. Ты играл так, что я чувствовал твой ритм в крови.

      Да, я и сам чувствовал этот ритм в крови. Музыка поглощала меня, и это был мой грех.

      – Я становился таким, как наш отец.

      Молчание. Тяжелое. Пугающее. И ощущение пустоты в животе, ведь я сказал это отчасти и для того, чтобы брат не согласился. Но он молчит, не возражает. И оттого мне тревожно и больно.

      – То преступление совершил не ты, – говорит Эксл, – но когда тебя арестовали, у меня камень с плеч упал.

      Бетонный кулак мне в голову, и я слышу, как ломаются кости.

      – Тебе требовалась передышка. И та программа тоже. Она дала тебе то, чего я дать не мог. Ты мчался к пропасти на всех парах, и мне не удавалось тебя остановить.

      Потому что я не желал слушать.

      – Знаю, возвратиться домой дело нелегкое. Ты не понимаешь, где твое место, куда тебе встроиться. Все в порядке. Вовсе не обязательно возвращаться к прежнему.

      Поворачиваю голову:

      – Так и есть. И в этом все дело. Я не знаю, кто я такой и кем хочу быть.

      – Но знаешь, кем не хочешь быть. Это большой шаг.

      Я беру гитару, которую Эксл когда-то давно купил мне на день рождения, опускаюсь на табурет, и пальцы сами, не ожидая команды, начинают перебирать струны. Прислушиваюсь к звучанию, ловлю, закрыв глаза, вибрации, регулирую колки, добиваюсь идеальной высоты.

      Через несколько секунд Эксл берет акустическую гитару, садится напротив меня и тоже настраивает инструмент на слух. Об этом мгновении я мечтал целый год. О том, как снова буду играть, творить музыку. Бесподобное чувство.

      – Подумываю подать заявку на участие в программе для молодых исполнителей, – небрежно говорю я. Маркус – хороший парень, но порой болтает лишнего. Не скажу я – проговорится он. – Срок подачи заявок истекает через месяц.

      Пальцы Эксла замирают, но лишь на мгновение, а в следующее они уже продолжают работу.

      – На каком инструменте будешь прослушиваться?

      – Сначала они должны принять мое заявление.

      – На каком инструменте?

      Когда это, черт возьми, он успел стать таким оптимистом?

      – На гитаре.

      – Ты зверь на барабанах. Это твой дар. Подобным не разбрасываются.

      Я и не хочу, да только себе не доверяю.

      – Все переключаются время от времени с одного инструмента на другой. Вот и мне пришло время отказаться от барабанов.

      – Барабаны – это ты, твоя сущность. Но ты позволил отцу завладеть тобой, ты пошел за ним. Отец в отъезде, и я сказал, что если он закатится в город, его здесь не ждут. Дом – мой. Вы оба под моей опекой. Отец уехал. Сев на место ударника, ты не станешь таким, как он. Добьешься успеха, прославишься, и вот тогда своим поведением докажешь, что ты не такой.

      Играть на барабанах меня научил отец. Он же свел меня с одной уже успешной группой. Он же показал, как празднует, по его мнению, успех настоящий мужчина.

      – Я больше не могу рисковать.