Игры капризной дамы. Сергей Трахимёнок

косые взгляды вокзальной шпаны, снующей в толпе по залу ожидания, ни пьяный сосед, который, засыпая, падал на него, ни взрывы дикого хохота какой-то пьяной компании мужчин и подростков, одетых почему-то в брезентовые куртки.

      Однако через эту чувственную тупость медленно пробивались ростки рассудка, который говорил ему, что там, в автозаке, они с Валентиной были лучше защищены от возможной опасности, чем здесь.

      Было уже десять вечера, когда они сели в электричку. Ездить в электричке в такое время да еще в форме работника МВД было опасно, но ночевать на вокзале по тем же причинам было еще опаснее…

      В электричке было много народа, и они пошли искать свободные места. Вагон, где такие места были, они нашли быстро, но вскоре пожалели, что нашли… В вагоне было свободно потому, что шумная компания парней в брезентовых куртках выкурила всех и развлекалась там одна.

      Надо было уходить, но уходить так, чтобы это не было похоже на бегство. Бегать от шакалов опасно. Он знал это: в колонии работал.

      – Смотри, ментяра появился, – сказал один из парней, – у какой серьезный…

      – И с бабой, – поддакнул второй.

      – У них любовь, чуваки, – осклабился третий, и все заржали.

      – Смотри, смотри, – произнес еще кто-то, – он обиделся, он сейчас даст нам по морде… гы-гы-гы…

      – А баба ничего, можно ее за угол отвести… ага… и по морде, и по морде…

      – Чувак, ты все перепутал, это его по морде, а ее… гы-гы-гы.

      – А можно наоборот…

      Отупение начало проходить. Валентина потянула его из вагона.

      – Пойдем, пойдем, – говорила она, – не обращай внимания… тяжелое детство, пьяные родители…

      Но Виктор не дал увести себя совсем, в соседний вагон, не хотел, чтобы шпана подумала, что он убегает…

      – Постоим в тамбуре, – предложил он.

      – Витя…

      – Постоим…

      – Ментяра, у-у-у, – слышалось через закрытые двери.

      – Не прячься, мент, – кричал кто-то из «брезентовых» парней, – мы тебя все равно достанем.

      – Не обращай внимания на дураков, не заводись, – говорила ему Валентина, – ты же не злишься, когда тебя собаки облаивают, так и тут…

      – Пойдем, – немного помедлив, сказала она.

      – Нет, – ответил он, так как окончательно сбросил с себя состояние отупения и не хотел выглядеть в глазах других пассажиров трусом.

      – Пойдем, Витя. Ты был молодцом, я даже тобой гордилась. Я поняла, что ты не захотел уйти из санчасти из-за меня. И я очень волновалась. А мне волноваться нельзя. Когда мы в машину сели, я загадала, если у нас все обойдется, то у нас все будет хорошо… так и получилось… теперь у нас все будет хорошо. Я тебе вчера хотела сказать – у нас будет ребенок. И все будет хорошо. – И она, взяв его за рукава шинели, приникла головой к ее отворотам.

      И снова ощущение тупика, из которого нет выхода, овладело им. Он почувствовал себя человеком, выбравшимся из малой передряги и тут же попавшим в передрягу большую, выбраться без потерь из которой не было никакой