Кром желтый. Шутовской хоровод (сборник). Олдос Хаксли

друг над другом рядами «заряженных» пробирок будут обеспечивать мир тем количеством населения, которое ему требуется. Институт семьи исчезнет; общество, подорванное в самой своей основе, будет вынуждено искать иные опоры; а Эрос, очаровательно и безответственно свободный, будет весело порхать с цветка на цветок, словно бабочка в солнечном свете.

      – Звучит восхитительно, – сказала Анна.

      – Отдаленное будущее всегда так звучит.

      Взгляд фарфорово-синих глаз Мэри, еще более серьезный и озадаченный, чем обычно, не отрывался от мистера Скоугана.

      – Пробирки? – переспросила она. – Вы действительно в это верите? Пробирки…

      Глава 6

      Мистер Барбекью-Смит появился в субботу как раз к чаю. Это был невысокого роста дородный мужчина с очень большой головой и без шеи. В молодости его очень расстраивало отсутствие шеи, но он утешился, прочтя у Бальзака в «Луи Ламбере», что все великие мира сего обладали этой особенностью по простой и очевидной причине: величие есть не больше не меньше, чем гармоничное взаимодействие функций мозга и сердца; чем короче шея, тем ближе эти два органа находятся друг к другу; argal[18]… Это было убедительно.

      Мистер Барбекью-Смит принадлежал к старой школе журналистики. Он щеголял львиной головой с гривой припорошенных сединой черных, удивительно неопрятных волос, которые зачесывал назад с широкого, но низкого лба. И сам он почему-то всегда казался чуточку, самую малость, грязноватым. В молодости он шутливо называл себя человеком богемы. Сейчас перестал. Сейчас он был учителем, своего рода пророком. Тираж некоторых из его книг об утешении и духовном учении превысил сто двадцать тысяч экземпляров.

      Присцилла принимала гостя со всеми возможными почестями. Он никогда прежде в Кроме не бывал, и она провела его по дому. Мистер Барбекью-Смит пришел в восторг.

      – Какая оригинальность, какая подлинность старины, – твердил он. Голос у него был богатый, елейно вкрадчивый.

      Присцилла рассыпалась в похвалах его последней книге.

      – Я нахожу ее восхитительной! – воскликнула она в своей преувеличенно-восторженной манере.

      – Счастлив, что она доставила вам удовольствие, – ответил мистер Барбекью-Смит.

      – О, это потрясающая книга! А пассаж о пруде лотосов просто великолепен.

      – Я знал, что он вам понравится. Знаете, он снизошел на меня из ниоткуда. – Барбекью-Смит повел рукой, словно бы обводя ею астральный мир.

      Они вышли в сад, где их ждал чай. Новый гость был должным образом представлен остальным.

      – Мистер Стоун тоже писатель, – сказала Присцилла, знакомя его с Дэнисом.

      – Что вы говорите?! – Мистер Барбекью-Смит снисходительно улыбнулся, снизу глядя на Дэниса с выражением олимпийской благосклонности. – И что же вы пишете?

      Дэнис был в бешенстве, ситуацию усугубило еще и то, что он густо покраснел. Неужели у Присциллы совсем нет чувства такта? Она ставит между ними –

18

От лат. ergo – итак, следовательно. Часто употребляется без продолжения в качестве указания на логическую ошибку.