Морские титаны. Густав Эмар

не приходила в себя.

      Схватка к этому моменту превратилась в настоящую резню, похитители, загнанные словно дикие звери, отчаянно защищались, но вскоре их осталось не более пяти-шести, по большей части раненых. Брошенные предводителем, и они бросились врассыпную.

      Лоран пренебрег погоней за ними. К чему? Разве девушка не была спасена, цела и невредима?

      Он предоставил Шелковинке и Гуляке гнаться сколько душе угодно за лошадьми беглецов, которые бросались во все стороны, а сам соскочил наземь и приблизился к Авроре.

      Индейцы уже оказали первую помощь девушке, которая лишилась чувств только от испуга.

      – Слава богу! – прошептал он. – Больше мне делать здесь нечего, дочь моего друга спасена.

      – Кто ты? – спросил, поднявшись, один из индейцев, человек лет пятидесяти, черты лица которого были отмечены печатью невыразимого благородства и величия.

      – Уж не принимаешь ли ты меня за врага? – спросил Лоран с добродушной улыбкой.

      – Нет, ты сделал для нас то, на что не решился бы даже преданный друг. Тебе мы обязаны жизнью, честью и свободой дочери нашего любимого вождя. Скажи мне свое имя, чтобы мы могли восхвалять его как имя благодетеля.

      – Мое имя ничего тебе не скажет, ты его не знаешь, но я друг валла-ваоэ и брат их вождя Туш-и-Дур-Амга, я тот белый воин, который заключил союз с твоим племенем.

      – Я знаю тебя, брат; валла-ваоэ благодарны, ты скоро увидишь, на что они способны, когда защищают тех, кого любят.

      – Сейчас я видел их в деле, ты и твои воины – большие храбрецы.

      Индеец гордо улыбнулся.

      – Благодарю! – сказал он.

      – Девушка приходит в себя, скоро она сможет сидеть на лошади. – продолжал Лоран. – Что ты намерен делать? Хочешь ехать со мной или же собираешься отвезти ее к отцу?

      – Туш-и-Дур-Амг оплакивает возлюбленную дочь, он призывает ее с рыданиями. Шон-Энг-И повезет ее к нему.

      – Разве вождь близко отсюда?

      – В двух часах ходьбы.

      – И ты не боишься, что вернется неприятель?

      – Нет, – возразил индеец с улыбкой, – теперь у нас будут лошади, а негры пешком… Да они и не вернутся, они бегут в страхе.

      – Да, ты прав, лучше всего вернуть девушку отцу. Лоран снял при этих словах перстень с руки и подал его индейцу.

      – Пусть Шон-Энг-И отдаст этот перстень вождю, Туш-и-Дур-Амг узнает его, – прибавил он.

      – Все будет исполнено. Не хочет ли сказать бледнолицый воин доброе слово молодой девушке нашего племени?

      – Нет, – возразил Лоран, – первая улыбка ребенка принадлежит отцу; мы еще увидимся с ней… А вот и лошади, выбери, каких пожелаешь.

      Возвращавшиеся флибустьеры действительно гнали перед собой полтора десятка лошадей.

      Шон-Энг-И сделал знак одному из своих товарищей. Тот отделил пять лошадей.

      – Теперь, – продолжал Прекрасный Лоран, – вам больше нечего здесь делать. Посадите девушку на лошадь и уезжайте. Мой отряд, который остался в миле позади нас, будет для тебя надежным,