Кровосмешение. Андрей Юрьевич Агафонов

говорит он. – Но узнаем. С твоей помощью.

      – Про кого… про нас? – хрипло интересуется продавец. Мужчина иронично смотрит на него долю секунды, потом, чуть повернув кисть руки, стреляет. Ухо продавца окрашивается кровью. Он досадливо вскрикивает.

      – Пока можешь ничего не говорить, я засекаю время. Если я ошибся, разойдемся в разные стороны. Если нет, значит, не разойдемся. В общем, смотри. Сегодня утром на набережной найден автомобиль. В нем предположительно четыре трупа. Предположительно – потому что там месиво. Один из них – это твой посетитель, который пытался тебя крышевать. Люди говорят, что в машине с ним была какая-то девка в красном платье. А потом якобы некая неведомая хуйня вытащила девку, а все остальное в джипе превратила в фарш. Или как вариант, водитель потерял управление, джип несколько раз перевернулся, всех внутри поубивало о стойки и друг об друга, потому что ремни для лохов. А девка вылетела через крышу. Такая версия мне больше нравится. Но тут одна проблема – машина целехонькая. Только сиденья изодраны. И люди. И почему я думаю, что ты к этому как-то причастен?

      – И почему? – разлепляет пересохшие губы продавец.

      – Ты ухо свое потрогай. А, прости, ты не можешь.

      Ухо продавца, поросшее рыжим волосом, блестит здоровым блеском и чуть подрагивает.

      – Это один момент. Второй. Мы спросили у соседей, откуда ты взялся. Никто не знает. Полгода торгуешь, претензий к тебе нет, но есть непонятки. Где живешь? Кто покупатели? Откуда мясо?

      Руки продавца вибрируют под скотчем. Мужчина покачивает пистолетом:

      – Не советую. Одну пулю ты переваришь, а пару очередей вряд ли. Короче. У меня только один вопрос. КТО ВЫ, БЛЯДЬ, ТАКИЕ?!

      Глава 4. Душа

      – Ты выглядишь как обдолбанный вампир!

      – Я не… вампир… – неуверенно говорит Вера, – я девочка.

      Она сидит у стены в крайне запущенной квартире с покрывалом, растянутым на окне вместо шторы. На ней черные колготки, и это все. Темные волосы спутаны, щеки в потеках туши, на обкусанных губах остатки помады. На полу валяется пустая пластиковая бутылка с дыркой, прожженной в боку, на столе, на подоконнике – грязные тарелки, какие-то предметы. На кровати горой навалено тряпье.

      – Оденься, девочка, – парень бросает Вере белую рубашку. – А где все?

      – Выгнала. – Вера застегивает пуговицы рубашки. – Надоели… Там есть попить?

      – Господи, Вера, – он уходит в кухню, звякает там посудой, видимо, ищет чистую кружку, наливает воду из крана, возвращается, ставит рядом с ней на пол. – Ты из дома когда выходила в последний раз?

      – Не знаю. Вчера?

      – Я тебя убью. Вот возьму и убью, – он легонько толкает ее ладонью в голову. Вера прижимается щекой к его руке. Он садится рядом, обнимает ее за плечи. Обводит взглядом квартиру, вскакивает:

      – Нет, это невозможно! – хватает грязную посуду, тащит на кухню. Возвращается с веником. Щелкает выключателем – безрезультатно. Бросается к окну и срывает тряпку.

      – Да блин! – за окном уже серые сумерки.

      Вера