Лот праведный. Лабиринт. Рамиз Миртаги оглы Асланов

подносе всякие кушанья, пока небольшой круглый столик на коротких ножках перед гостем не был сплошь заставлен расписными плошками и горшочками.

      – А может быть, ты желаешь пива? – отчаявшись не угодить дорогому гостю, спросила Йемима. – Мой муж и господин не держит пива в доме. Но я могу послать Ниару на господскую кухню.

      – Напрасно ты так беспокоишься, сестрица, – улыбнулся ободряюще Лот. – Я не голоден. И пива не хочу. Если только водички испить.

      – Ой, зачем же водички? – снова засуетилась хозяйка. – Выпей холодного молочка. С медом!

      Йемима сама налила молоко из небольшого кувшина, щедро подцепила на плоскую палочку мед и, опустив его в чашу, начала осторожно помешивать. Женщина присела перед Лотом на колени – и он невольно залюбовался ею. На Йемиме был длинный, до лодыжек, белый калазирис⁵⁶ с широкой лямкой на правом плече, туго обтягивающей тонкую талию и широкие бедра. Но грудь, не по мисирскому обычаю, была стыдливо прикрыта широкой лентой.

      – Что? – смущенно зарделась под его взглядом женщина. – Я подурнела?

      – Нет! Совсем наоборот! Я едва тебя узнал, сестрица. Ты стала настоящей красавицей! Сразу видно, что ты счастлива в замужестве. И я за тебя очень рад.

      – Да, мой муж очень добр ко мне, – удовлетворенно улыбнулась Йемима, передавая Лоту чашу.

      Отпив несколько глотков, Лот поставил чашу на столик и сказал:

      – Тебе, наверное, не терпится узнать, как поживают твои родители и сестры?

      Йемима лишь благодарно кивнула головой.

      – Живы все и здоровы! А сестра твоя Гила вышла замуж за Ехрема, сына Авдея, и родила недавно двойню – девочек.

      – Ой, Гила! – хлопнула себя по коленям Йемима. – Как же это – двойню? Она ведь сама девочка совсем!

      – Была, сестрица. А вот уже и матерью стала. Времени-то сколько прошло.

      – И где же они сейчас все? Неужели здесь – в Мисре?

      – Все здесь. Только вот раскидала нас судьба по всему Мисру. Женщины и некоторые мужчины живут в одном большом поместье неподалеку от Шетета. Слышала о городе таком?

      – Слышала, – отчего-то на мгновенье нахмурилась Йемима. – Так мои все там?

      – Все, кроме мужа сестры твоей. Он сейчас на работы каменные нанялся, вместе с другими мужчинами.

      – А увидишь ты их в скором времени? Я бы хотела передать им кое-что. Гостинцы всякие. Хотя вот думаю: примет ли отец мой строгий подарки от дочери своей непослушной?

      – Йемима, сестрица милая, что было, то прошло. Уверен я, что обрадуются родители твои, узнав, что дочь их живет в достатке и уважении.

      – Эх, мне бы свидеться с ними! – горько вскрикнула Йемима. – Только вот невозможно это. Муж день и ночь при господине. А одна – куда же я? И сына не оставишь.

      И женщина невольно оглянулась на полог.

      – Спит он сейчас. А хочешь – разбужу?

      – Зачем же будить мальчика от снов сладких? – попытался возразить Лот.

      – Нет уж – разбужу! – решилась Йемима. –

56

калазирис – вид узкого сарафана, доходивший до лодыжек и державшийся на длинных бретельках, оставляя грудь открытой.