Лот праведный. Лабиринт. Рамиз Миртаги оглы Асланов

злорадно усмехнулся писец.

      – Слушаюсь, господин, – повиновался Лот, снял сандалии и, держа их в руках, пошел вслед за юношей к воротам.

      Иттауи с первого взгляда поражал воображение. Он не был похож ни на один из городов, которые прежде довелось увидеть Лоту. Широкая мощеная дорога, начинаясь от Западных Ворот, вела сквозь пышные сады к дворцу фараона, расположенному в самом центре города и окруженному еще одной высокой стеной – с дозорными башнями с четырех сторон, в точности повторяющими по форме башни внешней стены, но размерами поменьше. Это была крепость в крепости, занимающая по площади едва ли не половину всего Иттауи. Достигнув дворца, дорога разделялась и огибала крепостные стены с обеих сторон, чтобы снова соединиться у Восточных Ворот. Но едва вступив в город, его провожатый свернул с пустынной центральной дороги – и они пошли параллельно ей по хорошо утоптанной песчаной тропе, петляющей меж деревьев, цветущих кустарников и небольших искусственных прудов.

      – Мы идем во дворец могущественного Аменанха? – спросил Лот, чтобы завязать беседу и расположить к себе юношу.

      – Нет, – ответил, приветливо улыбнувшись, юноша. – У нашего господина нет собственного дворца в Городе. Как, впрочем, и у всех остальных вельмож. Весь Иттауи – дом несу-бити.⁵⁰ А все проживающие здесь – его временные гости. Для них построены покои, где они могут останавливаться, когда приезжают в гости к Владыке, и где могут отдохнуть или даже заночевать, если задерживают их дела. Но живут они в собственных домах – за стенами Города. И только самые желанные гости имеют постоянные покои во дворце. В их числе и наш господин – племянник Великого Дома.

      – Так мы идем во дворец фараона? – изумился Лот.

      – Разумеется, – снова улыбнулся юноша простодушию иноземца.

      – Но почему тогда мы не идем прямо во дворец, а петляем по саду?

      – Тебе не нравится царский сад?

      – Нравится, конечно. Никогда в жизни я не видел столь пышной красоты! – искренно восхитился Лот.

      – Ты на удивление ладно говоришь на нашем языке, чужеземец. Но тебя выдают твой необычный вид и незнание простых вещей. Тебе не жарко в твоем длинном платье? Ты в нем похож на старую женщину, которая пытается скрыть уродливое тело.

      – Нет, мне совсем не жарко. Моя кожа быстро обгорает, когда я хожу в схенти. К тому же, без рубашки я чувствую себя неловко – словно полураздетая храмовая танцовщица.

      – Это где ты видел храмовых танцовщиц? – подозрительно нахмурился юноша.

      – Не в Та-Кемет, – поспешил ответить Лот. – Это было в другой стране, в одном городе на Севере, до которого четыре луны пути.

      – Нанэх, начальник телохранителей господина, сказал мне, когда посылал за тобой, что вы с ним старые друзья. Ты тоже поступишь на службу к господину? – спросил юноша.

      – Я? – удивился Лот. – Нет, конечно. Мы не говорили об этом с Нанэхом.

      – Напрасно. Из тебя вышел бы хороший воин. У господина целая армия из иноземцев в Шетете. И все

50

несу-бити – « камыш и пчела», иероглиф, обязательно входивший в одно из тронных имен фараона, обозначавший «Владыка Верхнего и Нижнего Египта», где «камыш» символизировал Нижний Египет», а «пчела» – Верхний Египет.