In carne. Алексей Владимирович Баев

поклон юному хозяину и скрывался в доме. Там поднимался на мансарду, в отведенную ему подчердачную коморку о шести квадратных метрах класса «хочу-быть-люксом».

      В доме хлопали двери. Дом погружался во тьму…

      Алишер тоже засыпал. Как засыпали другие обитатели удивительного особняка.

      А спустя пару минут появлялся обитатель, который и вызывал очередной приступ ужаса у отчего-то не спящего Мужика. Единственного во всем доме. Петер из-за шторы пялился в окно. Нет бы, накрыться с головой одеялом. Спрятаться, как тот ребенок.

      Но нет. Интересно же. А?

      Кожа странного гостя белела в свете звезд подобно альпийским снегам, волосы отливали красной медью, а глаза светились желтым пламенем. Натурально неземным. Кошмарный тип не спеша сходил с крыльца, оглядывался, потом размеренной походкой направлялся по одной и той же тропинке в гущу оливковой рощи. И исчезал в ней.

      Петер откуда-то знал, что давным-давно дикие люди встречали его – ужасного – повсеместно. Но не звали по имени. Потому что был он злом. Воплощенным…

      Злом? Воплощенным?

      Да тьфу на вас. Три раза. Напридумывают себе…

      Зло

      – 

      Что ж, входи, коль приехал. Столичный гость нынче в диковинку. Хоть и ждал тебя сегодня с раннего утра, честно признаюсь, не верил в твердость твоих намерений. Устал, небось? Вина выпьешь?

      – 

      Откуда в вашей глухомани вино, Олег Прокопыч?

      – 

      Да что за вопросы-то глупые? Известно откуда. Из Петербурга. Здесь, братец, виноградников нет. Одни только сосны.

      – 

      В Петербурге виноградников я тоже что-то не видал, – улыбнулся Растрелли.

      – 

      Ну-ну! Посмейся над стариком. Без тебя знаю, что в столице нашей есть, а чего днем с огнем не сыщешь. Остр ты на язык, как погляжу. Выкладывай, как на духу, что тебе от Мартынова понадобилось?

      Зодчий в нерешительности переминался с ноги на ногу. Пугал его старик. Чувствовалась в нем какая-то дикая первобытная сила, какой он до сего дня в людях ни разу не видал.

      Дом, выстроенный из огромных гранитных валунов, Варфоломей Варфоломеевич заметил еще версты за три – башня с нелепым вострым шпилем на отчего-то плоской крыше возвышалась над лесом саженей на тридцать. Ну и крепость! Настоящий рыцарский замок. Величественный, грозный. И, должно быть, холодный. Нет, не мог отец к такому чудовищу руку приложить. Хотя… что-то знакомое в почерке строительном угадывалось. А ну правда? Да нет. Нет!

      Но место завораживало. Выехав на поляну перед домом, Растрелли почувствовал необычайное тепло, исходящее… Да. Прямо от удивительной постройки. Обер-архитектора такой казус, впрочем, не сильно удивил – почти сорок лет он работал с природным материалом и знал не понаслышке особенности гранита не хуже старых каменотесов. В летнюю жару камень раскаляется на солнце и буквально пышет жаром. Все просто. И никакой тебе, брат, мистики.

      На чухонских же крестьян, живших