Свод небес. Наталья Струтинская

мужчин и девушка, с упрямым, довольно миловидным лицом и необычайно красивыми, прямыми, длинными темными волосами, которые на солнце переливались медно-красными оттенками. Рядом с пилотом сидела проводник, маленькая ростом, но бойкая и крепко сложенная женщина.

      Все выглядели здоровыми, бодрыми, предвкушающими захватывающее дух путешествие, включавшее полет над горными хребтами, живописными долинами и межгорными впадинами, пеший переход по дикому межгорью и созерцание пестрых лент водопадов, что то с грохотом искрящимися локонами ниспадали с отвесных выступов и каменистых ступеней, то благонравным лоскутком прижимались к самым ущельям, едва проступая на поверхность и тут же исчезая в узкой расселине. И Таня, сидевшая рядом с мужем, на фоне всеобщего воодушевления и бодрости выглядела безлико и нелепо, и даже красота ее лица не спасала ее от этого шлейфа неисцелимости, который повсюду следовал за ней. Не столько кривизна ее ног и деформированный ее шаг создавали вокруг нее ореол обреченности, сколько безысходность в ее потухшем взгляде и уныние, которым полнилась каждая ее вымученная улыбка, каждый вздох и каждое слово. Впервые Марфа разглядела их в ней, и открытие этого свойства натуры Тани невольно зародило в ее душе предчувствие катастрофы, стихийной, внезапной, но предсказуемой. Марфа не находила объяснения этому своему чувству, но оно было явным и определенным, и Марфа, хотя старалась подавить в себе его, ощущала его самою кожей. В стремлении избавить себя от этого цепкого, едкого чувства, Марфа уверяла себя, что увидела в Тане тень обреченности только потому, что знала, что скоро Мелюхин обо всем расскажет ей, что скоро Тане придется принять известие о разводе, что она, следующая всюду за мужем, на деле же не любима им. И тогда в Марфе, вопреки ожидаемому чувству облегчения от предвкушения скорого счастья, волной поднималось разочарование. В чем? Необъяснимым приливом оно заполняло грудную клетку, поднимаясь к самому горлу. Разочарование это, словно незримая ось, вонзалось в самое сердце, а поверх него нанизывались пласты все того же предчувствия скорой катастрофы. И Марфа старалась как можно реже смотреть на Таню, хотя взгляд ее как будто сам собой притягивался к ней.

      Когда вертолет, миновав полторы тысячи секунд полета в объятиях склонов гор и высоты небес, сделал первую остановку и все пассажиры вышли на открытую площадку одного из невысоких горных порогов, Мелюхин, улучив момент, сказал Марфе, что Таня ехать была не должна. Он объяснил, что хотел провести полный день наедине с ней, Марфой, но Таня, узнав, что он собирается лететь на водопады и вовсе не собирается брать ее с собой, считая, что путь к ним является слишком сложным и фактически непреодолимым для нее, твердо решила сопровождать его, отвергая всякие заверения. Группа должна была состоять из пяти человек, так что уже на месте пришлось договариваться как с пилотом вертолета, так и с проводником о еще одном пассажире. Новость об этом поступке Тани несколько удивила Марфу, однако она тут же испытала подобие облегчения: