Пока кукует над Рессой кукушка… Семейная сага. Клавдия Наумкина

опустился незаметно подошедший свекор Димитрий Николаевич. Положил свою тяжелую руку снохе на голову.

      – Ничего, дочушка, ничего. Все будет ладно…

      – Ах, тятюшка, как же мне тяжко. Как сердце беду чует…

      – Окстись, дочушка. Все наладится… Пока кукует над Рессой кукушка, не пропадет наш род. Она нам лета считает, вон как кричит, надрывается. Долго нам всем жить обещает. А тяготы, они всегда у нас на роду написаны. Будем работать, глядишь, все наладится. Терпи, дочушка, тебе растить мальцов надо. Скоро вернется Герасим, станет полегче…

      Свекор поднялся с земли и побрел в сторону деревни. Лизавета внезапно заметила, как сгорбилась его спина, словно огромный груз тревог и беды придавил его плечи к земле.

      Во второй половине лета, когда уже и не нужно было, зарядили дожди. Урожай зерновых собрали мизерный. Лизавете помогал свекор. Под его руководством Николка и Андрейка свозили снопы сжатого хлеба в овин, там сушили, а потом молотили. Собрали зерна разве что на посев следующего года. А себе на еду только вприглядку.

      Зато тетка Груня с девчонками натаскали грибов, которые, словно на пожар вдруг стали выскакивать на свет божий, хоть чем-то радуя поселян. Грибы солили в бочонки, чтобы потом, осенью продать на ярмарке. Пришлось сыновьям вместе с дедушкой и заготовкой дров заняться.

      Осенью появились в деревне на своих тележках прасолы, приехали собирать долги. По весне они щедро раздавали деревенским серпы и косы, другой потребный инвентарь, ссуживали деньги под возврат новым урожаем, а теперь требовали расчета.

      В большинстве дворов заголосили женщины, расставаясь с последним. Многим предстояло идти по миру, наниматься в поденщики, уходить в города на фабрики. Селян это несказанно страшило. Зато прасолы опять обогащались, обманывая в основной массе своей неграмотных крестьян.

      Семьи братьев Наумкиных эта беда миновала. Инвентарь Димитрий Николаевич заставлял сыновей приобретать загодя, еще когда отправлялись торговать на ярмарки своими гончарными изделиями.

      Все подати и налоги братья погасили в кредит под оплату работы в отходе. Потому наступающая зима хоть и страшила голодом, но перетерпеть его можно было.

      Осень порадовала овощами. Пусть и поздние дожди, но позволили запасти кормов и для скота.

      У Семена вдруг прорезалась торговая жилка. Он с гончарными изделиями братьев и своими отправился в соседний уездный город и удачно там расторговался, привез хорошую выручку.

      В ноябре, уже по снегу, вернулись из отхода братья. Привезли зерна, муки, кое-чего из мануфактуры. Ну и денег немного. Жить теперь было можно.

      Герасим с тоской осматривал заколоченные досками окошки некоторых изб – свидетельство того, что дальняя родня не смогла справиться с подступающим голодом и ушла из деревни. Кто-то отправился в Первопрестольную, кто-то недалече, на Юхновскую фабрику, или в Вязьму, или в Калугу. А кто-то решил двинуться далече –