Предчувствие любви. Людмила Миловацкая

внимания Виолетты не ускользнул скрытый смысл его замечания, и она сочла нужным пояснить:

      – Мне кажется, вы делаете поспешные выводы. Наш род, род де Пенкорнэ, достаточно обширен. К сожалению, большая часть семейства – уже немолодые люди, многие давно отошли от светских развлечений. Однако все мы регулярно следим за литературными новинками и в курсе всех политических и светских событий в Париже.

      – Вот как! Отрадно это слышать. Надеюсь, еще не раз буду иметь удовольствие обсуждать с вами и литературные, и светские новости. Вы часто бываете на балах?

      – Я предпочитаю уединение, – безо всякого жеманства ответила Виолетта.

      – О да, понимаю. Светские развлечения не приносят вам удовольствие. Должно быть, вам приятней прогулки по парку, тихие беседы, чтение…

      – Вы угадали: я очень люблю гулять в саду. К тому же в нашем поместье чудесные поля и прекрасный буковый лес.

      – Я сразу понял, что вы романтическая особа! – с очаровательной улыбкой поклонился Эжен.

      В его груди пробежал холодок – точный признак заинтересованности.

      Он был одновременно озадачен и обрадован этим знаком: уже очень давно ни ум, ни сердце не реагировали на женские уловки и прелести.

      Гавот, как и предыдущий менуэт, был достаточно продолжительным танцем. Виконт, как заправский ищейка, продолжал засыпать девушку по-иезуитски изощренными вопросами. Но, несмотря на все старания, ему так и не удалось составить о девушке хоть сколько-нибудь определенного мнения. Это разбудило в нем любопытство и фантазию.

      Он чувствовал, как кровь в жилах ускоряет свой бег и как множится неподвластная ему самому темная сила. Охватившее его возбуждение было сродни тому, что испытывает охотник перед охотой.

      «Надо побольше разузнать о ней, прежде чем приступать к штурму», – думал виконт, сопровождая Виолетту к поджидающим ее родственникам.

      – Ну что, как ты ее нашел? – набросились на него приятели.

      – По-моему, напыщенная, пустая святоша, от которой мало толку и в беседе, и в постели.

      Все хохотнули, громче всех смеялся Жан-Поль.

      – Бедняга. Ты протанцевал целых два танца с какой-то деревенщиной. Как тебе удалось не заснуть на ходу?

      – Все это время я думал только об историческом эссе, которое нам предстоит проштудировать сегодня ночью.

      – Как это неучтиво по отношению к невинному созданию? – уже спокойнее произнес Жан-Поль.

      – Надо быть поосторожнее с дружком, иначе он будет дуться целую неделю! Что тогда делать? Нет, что ни говори, а лето в Париже – не самое хорошее время года.

      – Ручаюсь, что и руки у нее грубые и шершавые, как у крестьянки, – все еще не унимался Жан-Поль.

      Эжен вспомнил нежные сильные пальцы девушки и вместо ответа мечтательно поднял глаза к потолку.

      – Вот было бы славно хотя бы на несколько дней завалиться в поместье, поохотиться, побродить по полям.

      – Да, осчастливить какую-нибудь пастушку или пастушка, – оживились приятели.

      – Нет ничего проще, – воскликнул граф де Жуайез. – В моем поместье