Чертово яблоко. Валерий Александрович Замыслов

и рассмеялся.

      – Уплетал, но токмо вареную, а сырую мы на свиньях опробуем. Коль не сдохнут, значит, и чрево мужика выдюжит.

      – Холопей кликнуть? Мешок тяжелый.

      – Клич!

      И полчаса не прошло, как мешок оказался на свинарнике.

      – Развязывай, Фомич!

      – Весь мешок по кормушкам рассыпать? Ишь, свиные рыла подняли. Заморское кушанье учуяли. Рассыпать, князь?

      И тут только Шереметев пришел в себя.

      – Погодь, Фомич. Кинь вот этому борову пяток картошин.

      Боров хрумкал неохотно, словно перед этим мясным борщом насытился. И все-таки кое-как дохрумкал.

      – Ну, храни тебя Бог. Утречком, Фомич, доложишь.

      Утренний доклад дворецкого был вполне бравым.

      – Жив, здоров, князь! Хрюкает на весь свинарник!

      Но князь оживленного доклада дворецкого не разделил: уж лучше бы сдох этот боров, тогда бы все заботы отвалились. А теперь надо ехать в Стрелецкий приказ и просить его начальника, чтобы выделил по два стрельца для сопровождения и «бережения» земляных яблок в уездные города. Но и это еще не все: каждому воеводе надо вбить в голову – как сажать и когда сажать эти проклятущие клубни. А кто им овощную науку вдалбливать будет? Кто? Вот наказание Господне!

      В другой раз плюнул на мешок Борис Петрович, а затем позвонил в серебряный колокольчик.

      – Дуй, Фомич, в Поместный приказ. Пусть заново царево повеленье переписывают. И чтоб по всем городам!

      У Фомича глаза на лоб.

      – Да они один столбец всем миром день и ночь писали. А тут сотни уездов. Сколь бумаги надо извести! Недель пять перьями проскрипят.

      – Одну неделю! Так и накажи дьяку, иначе царь ему голову оторвет. Да пусть только самую суть поищут, само предписание, как земляное яблоко выращивать. И чтоб не боле десяти клубней на уезд. А коль дьяк заартачится, я ему сам башку саблей смахну… А теперь, о Господи, мне надо в Стрелецкий приказ тащиться.

      В третий раз плюнул на мешок.

      Наконец, когда все было подготовлено, к Шереметеву напросился Акинфий Грачев. Борис Петрович, с удовольствием глянув на могучего волонтера, довольно высказал:

      – Григорий Сипаткин о тебе докладывал. Исправно службу цареву нес. В кого ж ты такой детина уродился?

      – Отец сказывал, в деда. В сажень-де вымахал. Лом на шее в колесо гнул.

      – И ты сможешь?

      – Дело нехитрое.

      – Пожалуй, не врешь… Царя будешь ждать, аль пока государь на Русь возвращается, на меня послужишь?

      – На тебя, князь, я служить не волен. Порядную грамоту писать не стану.

      – Дело говоришь, Акишка. Ныне ты лишь одному царю подвластен. Однако послужи мне без порядной записи. Не хочешь в своем селе побывать?

      – Не худо бы глянуть на матушку.

      – Добро, коль матушку не забываешь. Навести, а заодно посадишь на своем огороде десять картофелин. Глядишь, и указ царя выполнишь.

      – Да меня приказчик наш, Митрий Головкин, взашей из села вытурит. Он и так на меня кнутом замахивался.

      – Кишка тонка у твово Митьки. Такую грамотку ему отпишу, что шапку