Соседи. Юлия Парфенова

он им вертит так, что всё тельце ходуном ходит. Вот Вьюном и прозвали. Я его подкормил, подлечил. Вот какой красавец вымахал, да, Вьюша? – Лапшаев двумя руками оглаживал молодого пса, острой мордой и пушистым хвостом бубликом смахивающего на лайку. Приняв порцию ласки от главного гостя, Вьюн тщательно обнюхал Ника и позволил потрепать себя за холку.

      – Лексеич, ты штоль, ёп?! – радостно отозвался старик. – Мы ж тебя, ёп, ещё не скоро ждали!

      – Да вот человеку помочь надо было, заодно вас, старых валенков, повидать решил! Это вот, Никуш, Кузьма Степаныч, Трофимов, значит, главный парень на деревне, а это вот, Степаныч, Никуша, хороший парень, к вам жить приехал.

      Ник подобрался поближе к старику и, улыбаясь, потряс протянутую руку.

      – Жи-ить?! – Степаныч так удивился, что поднёс фонарь прямо к Никиной благожелательной физиономии.

      Ник зажмурился и отступил в сторону.

      – Ты, ёп, милой, башкой где не кульнулся? – подозрительно осведомился старик, голос у него был неожиданно тоненький и сипловатый. – Тута жить хужее, ёп, чем помирать, едрит твою, ты ж молодой ишшо, куды тебе хоронисся-то здеся, какого хуёва-лешего?

      – Кузьма, ты это, не выражайся, парнишка культурный, не привык верно, – Голубятник смущённо заторопился, подталкивая Ника мимо старика прямиком к крыльцу дома, но старик не унимался.

      – А то вот Лексеич сказывал, недалече тута такие приросли. Как поганки, тьфу на них, вроде ещё и с дитями. Как их, Лексеич, слово-то не вспомню? Шуферы?

      – Успокойся, Кузьма Степаныч, успокойся, не дауншифтер он! Рассказал, ёлки, на свою голову, – шепнул Голубятник Нику. – Парень с женой поссорился, один пожить хочет. Ведь его отец с матерью купили здесь дом, так чего зря пропадать. И вам компания, молодая кровь. А вот про дауншифтеров мой племяш…

      Закончить про племяша, который, очевидно, был бесценным источником информации, Лапшаеву не дали. Ночь ожила. Сквозь мохнатые от инея кусты к ним приближался ещё один фонарь. Его свет подрагивал, чуть поднимался и опускался, напоминая гигантского растерянного светляка. Хрустел под тяжёлыми шагами ледок, потом заскрипела какая-то невидимая калитка и на дорогу вывалились две старушки, напоминавшие хорошо подобранную клоунскую пару. Даже сейчас, вспоминая их появление, Ник невольно ухмыльнулся. Одна была низенькая и толстая, в пуховом платке на голове и старом, советских времён пальто на ватине. Из-под пальто на валенки свисал подол байкового халата в мелкий цветочек. Её спутница, высокая сухопарая старуха в очках, была в ватнике и тёплых шароварах, заправленных в валенки. Ватник был перетянут солдатским ремнём. Нику на миг примерещилось, что таинственным образом он переместился в сороковые военные годы.

      – Ты чего приехал-то, Михал Лексеич, ведь только к Рождеству собирался! – без лишних сантиментов вопросила суровая старушка в ватнике, пристально глядя не на Лапшаева, а на Ника.

      Её напарница наоборот, просто светилась от радостного удовольствия и с ходу пошла причитать