Цена свободы. Никита Сивачев

женщина, искренне любящая своего мужа, и сестра, которая никогда не видела его лица. Ей был всего год, она еще даже не говорила, когда ему, волей жестокой судьбы, пришлось покинуть родной дом и навсегда потерять возможность в него вернуться. Он бы отдал все, чтобы снова обнять мать, послушать очередные нудные причитания отца и услышать так раздражавший когда-то плач маленькой сестренки. Хавенел полностью погрузился в свои мысли. Вернуться в реальность его заставил лишь неожиданно раздавшийся стук в дверь. В доме наступила тишина.

      – Эй, староста, выходи, нам нужна дань, – из-за двери раздался немного насмешливый голос.

      – Эти упыри, как обычно, вовремя, – возмутился Ачим. – Что же поделаешь, придется открывать, они ведь дверку с петель сорвут. Простите, я отлучусь.

      Он встал из-за стола и вышел на улицу.

      Элен и ее мать сидели молча, словно пытаясь услышать разговор за дверью.

      – Скажите, кому это свободные крестьяне Кайвенгерна платят дань? – поинтересовался Хавенел. – Неужто нашелся человек, который смог купить у вас свободу?

      – Купить, – усмехнулась Сияна. – Нет, он отобрал ее, этот Сильвиан приехал со своей шайкой бандитов. Как же они себя называют?..

      – Черными ножами, – вставила Элен.

      – Ах да, именно так и называют, – продолжила мать. – Они, видать, очень умные, смекнули, что в краю, где нет царей, лордов или баронов, нет и законов. Приперлись сюда и начали грабить деревеньки, убивать людей, жечь дома. Я пятый десяток живу, но большей жестокости не видела. Особенно их этот Ярмик, он вроде палача. Видала я, да и не только я, вся деревня видела, как он над бедной Агнесткой издевался. Мужики потом спать не могли, а кто послабее был, те в обморок падали иль блевали прямо там, на публичной казни. Вот и решили старосты со всего Кайвенгерна им предложение выдвинуть: мол, мы их предводителю Сильвиану дань каждый месяц, а они нас не трогают. Вот теперь так и живем.

      – И что, вы даже сопротивляться не пытаетесь? – заговорил Хавенел. – Какой тогда смысл в свободе, если вы не можете ее отстаивать?

      – Да мы и рады бы, но только гляньте на нас: полтора калеки. Мы в руках, кроме коровьего вымени, ничего не держали. Признаться честно, даже страшно, в конце концов, мы с мужем, как старосты, в ответе за этих людей, как-то не хочется, чтобы их всех перерезали, а так хоть все живы будем.

      – Знаете, мой отец говорил мне: «Трус свободным не бывает», – ответил он.

      Сияна хотела было что-то сказать, уже открыла рот, но за дверью раздался стон Ачима, а за ним незнакомый истеричный смех.

      Элен метнулась к окну.

      – Вот же гиены! Они его бьют! – злобно сказала она. Мать и Хавенел подошли к окну. Сквозь чистое стекло было отлично видно, как трое небрежно одетых в истертые стеганые куртки мужчин дружно избивают валяющегося на земле Ачима.

      – Они же его убьют! – Элен