Цена свободы. Никита Сивачев

вялым телом она облокотилась о ствол ближайшего дерева и медленно сползла по нему вниз.

      – Ой, что это со мной?

      Все тело изнутри словно горело. Задыхаясь, она упала на спину и задергалась. Полузакрытыми глазами сквозь темноту Элен наблюдала, как Хавенел подбежал к ней, по-особенному нежно и аккуратно приподнял ее голову, достал какую-то маленькую склянку с жидкостью, похожей на кисель, что-то пробормотал, приоткрыл ее маленький онемевший рот и влил туда содержимое склянки. Она проглотила, почувствовав горечь. Мучения отступили. Элен чувствовала себя так, будто с ней секунду назад ничего и не было.

      – Значит, это вот так работает лекарство? – Элен села, прислонившись к дереву спиной. – Я думала, оно должно меня лечить, а не убивать.

      – Как я сказал, лекарство…

      – Я поняла, это был скорее риторический вопрос, – перебила его Элен.

      – Риторический вопрос, – удивился Хавенел. – Откуда простая деревенская охотница знает такие слова?

      – А что, тебя это удивляет? Меня научили читать, вот и бросаюсь теперь всякими умными словечками из книжек.

      Хавенел ухмыльнулся, правда, сквозь маску ухмылка была незаметна.

      – Ладно, давай вставай, – он протянул ей руку. – Нам нужно идти. Тебя дома наверняка ждут.

      Элен взяла его руку и поднялась, отряхнулась и поправила волосы.

      – А тебя разве не ждут?

      – Нет, ты видела, где я живу. Это и домом не назовешь.

      – Ты правда живешь в этой развалюхе? И как же так вышло?

      – Я не хочу об этом говорить. Давай лучше пойдем молча, полюбуемся лесом и послушаем пение птиц. Это будет лучше, чем слушать мои россказни.

      – А жаль, я бы хотела узнать, почему твои клинки летают. Это что, какая-то особая магия?

      – Пойдем молча, – фыркнул Хавенел.

      – Ладно, молча так молча, ишь какой нелюдимый.

      Как договорились, они прошли остаток пути молча, слушая лесную симфонию, написанную природой – величайшим маэстро, как думал Хавенел. Элен периодически собирала цветы и вплетала их в венок на своей голове. Эти цветы были настолько различны по форме и цвету, что казалось, будто она несет на голове радугу.

      Спустя час ходьбы они подошли к деревне, крайне удобно расположенной в поле, что позволяло местным разводить скот, вроде коров или овец, и сажать различные растительные культуры, вроде льна или пшеницы, в больших количествах, а позже собирать крупные урожаи. Деревня встретила их деревянной аркой высотой достаточной, чтобы проехать сквозь нее на лошади. В обе стороны от арки расходился невысокий, сколоченный из досок забор, огораживающий маленькие деревянные, местами перекошенные домики, аккуратно стоявшие вдоль широкой тропинки, на которой играли с собакой дети. У каждого дома был небольшой огород. У некоторых стояли лавочки, на которых сидели старики, увлеченно разговаривавшие о чем-то несомненно важном. Деревня заканчивалась рекой, русло которой напоминало змею. Кругом были люди, преимущественно