Подземный Голландец. Странники и пришельцы (сборник). Татьяна Шипошина

Более того…

      – Что?

      – Более того, в одном месте по стене сочится вода. Немного, но сочится. Так что и от жажды мы не умрём сразу. Надо найти ёмкость какую-нибудь и подставить под струю.

      – Так она же грязная, эта вода!

      – Предложи что-нибудь другое!

      – А другие вагоны? – настаивал парень в инвалидной коляске, который до этого вёл себя тихо и в общие разговоры не вступал.

      – Нет связи, – ответил ему Сергей, тёщин зять. – Видимо, нас оторвало от состава и место отрыва камнями засыпано.

      – И оттуда… не слышно ничего? Может… стоны какие-нибудь?

      – Нет, ничего. Ничего.

      – А места там много?

      – Где?

      – Ну… вокруг вагона…

      – Наш вагон лежит на стене тоннеля. И засыпан – почти наполовину. А с другой стороны место есть. Там, где вода течёт по стене. И спереди есть место, со стороны дверей.

      – Не густо…

      – Да.

      Все замолкли на мгновение.

      – Вот что я ещё скажу… – Николай Васильевич помедлил. – Раз уж мы остались в живых и собираемся выживать… давайте перестанем вопить, и рыдать, и дёргаться. В первую очередь.

      – Да, – поддержал Василича доктор, – от крика только большая трата кислорода.

      – На всё Божья воля, – сказала Наталья Сергеевна.

      – Что-то уж очень крутая воля, – отозвался Макс.

      – Иди поменяй, – предложил Саша. – Кассационную жалобу напиши.

      – Хватит вам! – Николай Васильевич подвинулся на своей лавке. – Давайте выложим всё, что у нас есть съестного, и воду всю, у кого есть. Всё сложим в одно место… хоть вот сюда, на лавку. И как-то будем делить. Может, кружка у кого есть, или чашка. Или ложка, в конце концов. Хотя без ложки можно было бы и обойтись. А вот нож бы не помешал. Давайте всё сюда, пока фонарик не сел окончательно. Да… и курево, ребята. Кто курит, давайте курево сложим.

      – Значить, це йижа наша, а мы довжны ейи витдать? – Тёще определённо жаль было сала, заботливо приготовленного в дорогу. И не только сала. И курица жареная тоже была. Полкурицы. И немного варёной картошки, и пара солёненьких огурчиков. И несколько варёных яиц. Как же иначе, в дорогу-то!

      Тёща схватилась было за сумку, но Сергей, зять её, тоже взялся за сумку, и хватка его была ничуть не слабее.

      – Позвольте…

      – Ой лышенько! – только и могла сказать тёща вслед сумке и вслед своим последним надеждам.

      А Сергей открыл сумку и выложил на лавку и сало, и полкурицы, и всё остальное, включая двухлитровую бутылку минералки. Из своего же кармана он достал начатую пачку сигарет и тоже положил её на лавку.

      – Мы должны понять, что нам следует выживать вместе, – заявил Николай Васильевич, конкретно ни к кому не обращаясь и вытаскивая из своего портфеля тот самый обед, который на два дня. Две банки борща и две ёмкости со вторым. Батон и кусок колбасы в полиэтиленовом пакете.

      И добавил:

      – А курить я бросил, ребята.

      – Нам не на кого надеяться, только на Бога, – настаивала на своём Наталья Сергеевна, женщина в платке.

      – Уж очень надежда