Ермак. Том II. Евгений Александрович Федоров

если украсить ими грудь красавицы, воспылать страстью к мужу.

      – Ах, купец, давай мне такой! – сгорая от нетерпения, воскликнул тархан, и в его мышиных глазках сверкнула жадность.

      – Вот он, всемилостивый, – показал Кольцо на яхонт, сыпавший маленькие молнии, когда его поворачивали перед светильником. – Это чудодейственный самоцвет. Но сила его велика только тогда, когда сам обладатель талисмана украсит грудь той… самой желанной.

      – Аллах, ты посылаешь мне великое испытание! – возопил жирный тархан. – Что делать мне, если Юлдуз-хатун третью неделю не допускает меня взглянуть на ее лицо! Пусть будет так: идем, ты возложишь самоцвет на мою любимейшую жену.

      Он повел Иванку в соседний рубленый дом. И там в углу, за коврами, шла самая ожесточенная перебранка. Тархан положил пухлые руки на живот, предупредительно посмотрел на Иванку:

      – Ты слышишь, это щебечет она, моя козочка! – с умилением сказал он. – Юлдуз, моя услада, я пришел к тебе…

      – Пошел прочь, плешивый ишак! – капризно закричала певучим голоском жена. – Ты надоел мне!

      Кольцо поперхнулся от смеха, но овладел собой.

      – Юлдуз-хатун, ты не знаешь, кто вошел со мной? Тут купец, который принес самые красивые перстни и самоцветы.

      – Что же ты раньше не сказал мне! – недовольно выкрикнула женщина и распахнула ковер.

      Иванко обомлел, вытаращил глаза – такую красавицу он видел впервые.

      – Ах, что я наделала! – Торопливым движением она закрыла лицо, но казак успел заметить темный пушок на ее вздернутой пухлой губе, белые зубы и нежный подбородок. Кольцо прижал руку к сердцу и не знал, что сказать. Из-за ковра в него впились пять пар жгучих глаз, но ярче всех горели глаза Юлдуз. Он достал самоцветы и разложил на куске черного сукна. Жена тархана не в силах была оторваться от сверкающих камней.

      – Давай ей, давай, – торопил тархан. – Не видишь, что ли, как сияют ее глаза!

      Иванко взял крупный яхонт и приложил его к груди красавицы.

      – Пусть принесет он тебе счастье и любовь! – сказал он по-татарски. – Счастлив твой муж, что в доме своем имеет такой алмаз.

      Она вздохнула и, лукаво прищурив глаза, шепнула казаку:

      – Он счастлив, но как несчастлива я…

      Тархан пыхтел. Он любовался женой и камнем.

      – Эх, где моя молодость, – сказал он. – Я хорошо скакал на коне, был любим женщинами, потому что был силен, ой, как силен!..

      – Что ты все врешь! – перебила его Юлдуз-хатун. – Ты и в молодости никуда не годился. Хороший наездник и в старости виден по осанке.

      Кольцо покрутил ус и выложил еще лучший камень.

      – Бери от меня, от моего сердца, – еле слышно сказал он.

      Десять сияющих глаз любовались легкой походкой сильного казака, рядом с которым, задыхаясь, тяжело топтался тархан. Когда казак скрылся из глаз, Юлдуз опустилась на ковер и прижала к сердцу яхонты.

      Тем временем Иванко воспользовался случаем и со всей учтивостью сказал Кутугаю:

      – Я вижу,