Бунин, Дзержинский и Я. Элла Матонина

Карузо.

      Как-то Санин рассмешил Лидию Стахиевну, с удовольствием рассказав ей о своей пикировке с Беньямино Джильи. Режиссеру показалось, что Джильи не доигрывает в сцене, в которой его герой страдает, узнав об измене девушки, с которой был помолвлен. Санин решил показать певцу, как сыграть эту сцену. Добродушный и спокойный Беньямино с искренним восторгом наблюдал за тем, как Санин сидел в трагической задумчивости, как в отчаянии обхватывал голову руками. Еще миг, и из его глаз польются слезы.

      – Ну, видишь, как просто. Постарайся, Беньямино, и тебя назовут самым великим оперным актером…

      Джильи был потрясен до глубины души. Он с искренним восхищением смотрел на Санина, а потом патетически произнес:

      – Гениально, Алессандро! – И, сделав небольшую паузу, добавил: – Но знаешь, что я предлагаю?

      – Что же? – спросил заинтригованный режиссер.

      – А ты, Алессандро, еще спой, и я с легким сердцем уступлю тебе роль!

      Санина восхищали в знаменитом певце неожиданные скромность и трудолюбие. Розыгрыш, который оба еще долго вспоминали со смехом, сдружил их. Александр Акимович потом признал: недостатки актерского мастерства Джильи в «Сомнамбуле» с успехом компенсировал недюжинным певческим талантом.

      Как-то Санин позвонил и попросил жену включить радио в 5 часов пополудни: передавали одну из первых оперных радиотрансляций – «Тоску». Пел Беньямино Джильи, и его голос по радио действительно трудно было отличить от грамзаписи Карузо. Как потом сказал Санин, именно Джильи стоял у истоков оперных радиотрансляций, способствовавших популяризации этого аристократического жанра.

      Глава 15

      Однажды в середине дня, когда Санина не было дома, позвонили снизу, из администрации гостиницы:

      – Меня зовут Катя, я переводчица. Лидия Стахиевна, вы говорите по-английски?

      – К сожалению, нет, – сказала донельзя удивленная Санина. – А что вам угодно?

      – С вами хочет встретиться один джентльмен…

      – Простите, а с какой целью?

      По тишине в трубке Лидия Стахиевна поняла, что Катя, прикрыв микрофон ладонью, что-то обсуждает с негаданным посетителем.

      – Лидия Стахиевна, это содиректор издательства… он просит принять его и обещает все объяснить при встрече. Мы можем поговорить в конференц-зале, здесь сейчас свободно, или подняться к вам. Как вам удобнее?

      Саниной вообще не хотелось ни с кем встречаться. Но что-то помешало ей решительно отказаться от встречи – то ли нежелание прослыть невежливой, то ли любопытство. Кто и ради чего разыскал ее в этой самодостаточной Америке, столь далекой, как ей казалось, не только от всего русского, но и европейского? Немного подумав, она попросила гостей подняться в номер через пятнадцать минут – дома, как говорится, и стены помогают. Здесь только что побывала горничная, и царил полный порядок. Впрочем, широкий диван с пестрой обивкой и пианино в углу довольно просторной гостиной иногда позволяли забыть о казенном уюте.

      Лидия